Метазоа. Зарождение разума в животном мире

У животных, у которых связи между двумя половинами мозга слабее, крупномасштабные динамические паттерны согласуются слабее. Конечно, они не исчезают полностью, но заметно отличаются, и, скорее всего, эти отличия имеют непосредственное отношение к опыту. В каких-то случаях расщепленный мозг способен работать как целое, связанное воедино петлями обратной связи, которые опираются на поведение и телесную целостность, но возможности таких связей ограничены. Даже если животное ведет себя как целое, действует и реагирует на то, что видит, опыт менее интегрированного мозга будет другим. Величину этой разницы можно будет оценить, ответив на вопросы, касающиеся сравнительного значения тех имеющих отношение к «я» свойств, о которых мы говорили в пятой главе, и динамических характеристик мозга, которых коснулись в седьмой{244}. Напрашивается вопрос, могут ли особые условия жизни рыбы или рептилии, чей мозг фактически наполовину расщеплен, спровоцировать разделение разума надвое, как это, по всей видимости, происходит у людей в условиях эксперимента. Возможно, процессы, протекающие в двух половинах мозга существ, так непохожих на людей, сильно отличаются от того, что происходит в гораздо больших по размеру полушариях мозга человека, и их недостаточно, чтобы вызвать к жизни сразу двух субъектов. К тому же верхние – разделенные – зоны мозга этих животных составляют гораздо меньшую долю целого, чем кора больших полушарий у человека.

Я не стану углубляться в эту тему здесь – приберегу ее для своей следующей книги, где, среди прочего, собираюсь изучить факторы, которые в сумме своей делают человека таким уникальным существом, а именно язык, технологии и социальную жизнь, а также, безусловно, наш крупный, энергетически емкий и пронизанный связями мозг. Завершая раздел, я хочу проанализировать еще один эволюционный путь, соединяющий сушу и море.

Дельфины – млекопитающие, которые на каком-то этапе своей эволюции вышли на сушу, а потом снова вернулись в океан. Вместе с кашалотами и некоторыми другими морскими млекопитающими они составляют отряд «зубатых китов». Линия, ведущая к дельфинам и китам, разошлась с линией приматов еще во времена динозавров, около 90 миллионов лет назад. По всей видимости, предки дельфинов вернулись в море примерно 49 миллионов лет назад; ближайший сухопутный родственник дельфина – бегемот. Другая группа китов – усатые киты – откололась от зубатых примерно 34 миллиона лет назад.

Некоторые дельфины мастерски выдувают под водой воздушные колечки (немного похожие на кольца табачного дыма) и играют с ними. Видеозапись такого поведения, сделанная Дианой Рейсс, не только поражает, но и вызывает какое-то щемящее чувство. Колечки эти идеальной формы, и дельфины активно с ними взаимодействуют: вьются вокруг и забавляются вовсю. Но, глядя на них, невозможно не думать, что, если бы только их тела позволяли, дельфины – как и рыбы – могли бы делать гораздо больше. Дельфины, подобно птицам, отказались от возможности манипулировать объектами ради своей удивительной подвижности. Интересно, на что был бы способен дельфин, имей он руки?

У дельфинов очень большой мозг – и в абсолютном измерении, и относительно размера тела{245}. Таким мозгом они обзавелись уже после своего возвращения в море. Удивительно, но исследований, посвященных вопросу, почему так произошло, совсем немного – дельфины изучены гораздо хуже приматов. Судя по всему, мозг дельфинов увеличился в два приема: сначала один скачок, затем другой. Первый может быть связан с эволюцией эхолокации – ощущения с помощью излучения и восприятия отраженных звуковых сигналов. Но в целом эволюция дельфинов вполне удовлетворяет гипотезе «социального интеллекта». Их социальная жизнь крайне сложна и полна запутанных союзов.

Как у всех плацентарных млекопитающих, полушария мозга дельфинов соединяет мозолистое тело, но дельфинья его разновидность меньше, чем можно было бы ожидать, принимая во внимание размер их мозга{246}. Дельфины умеют спать половиной мозга: пока одно полушарие спит, другое – бодрствует (как я писал в шестой главе, они сами себе проводят процедуру Вады). В случае дельфинов возвращение в море ослабило или даже развернуло вспять тенденцию к интегрированности, присущую мозгу млекопитающих, даже притом что этот мозг стал очень крупным. Интересно, не могло ли так случиться из-за чрезвычайной важности сна? Возможно, мозолистое тело уменьшилось, чтобы крупномасштабные динамические паттерны могли возникать в каждом из полушарий отдельно, обеспечивая сон в непростых условиях, когда животному нужно дышать воздухом в воде?