Метель

– Вот то-то и оно, что неизвестно. Направление потеряно полностью. Наша это река, или не наша? Если мы повернули обратно, как мы вообще могли к ней выйти? Это ж какой крюк? Человек столько не пройдёт.

– Говорят, в экстремальных условиях…

– Пофиг, что говорят. Карту у меня из рюкзака достань, давай попробуем понять.

Поднявшись, я порылся в Серёгином рюкзаке, отыскал там карту, а заодно подбросил в печь немного дров. Снег, который мы принесли с собой, стал влажным, расплываясь по полу тёмными пятнами. Значит, температура медленно ползла вверх.

– Смотри, – Серый ткнул в карту пальцем, в то время, как я светил на неё фонарём, – Станция здесь, отсюда мы вышли. Там направление высчитано точно. Здесь наша первая стоянка. Дальше мы двигались сюда, предположим, прошли километра два-три. А вот тут я сломал ногу. Это, конечно, сильно плюс-минус, но будем считать, примерно здесь. Мы повернули обратно, прошли, скажем, ещё пару километров, и тогда посыпало. То есть, всё это время мы находились примерно между тем местом, где я упал, и тем, где вставали на ночёвку. Когда началась метель, тут уже можно не пытаться понять, в каком направлении мы двигались. Могли дать любой крюк, петлю, и пойти куда угодно. Давай тогда посмотрим, куда мы могли выйти. Мы у реки. Дойти до нужного нам места мы не могли, но, смотри, вот тут обозначен приток. Тонкая речушка на пол пути от моста до станции. Если мы взяли глубоко в лево, и шли по такой дуге, – палец Серёги прочертил по карте изогнутую линию, – То вполне могли сюда и выйти. А это уже километра три-четыре, смотря сколько мы петляли. И это уже больше похоже на правду, чем чудеса в экстремальных условиях.

– Картограф хренов, – восхищенно пробормотал я, почесав затылок и стянув шапку, – Жарко…

– То-то брат, что жарко. Вот теперь – живём! – Серёга распахнул куртку и вернулся к карте, – Смотри дальше. Если мы здесь, на притоке… Без разницы, где именно, потому как подойти к нему мы могли только с одного направления, уж если бы мы перешли в пути реку – мы бы явно заметили. Значит мы на этом берегу. Приток идёт вот так, направо от нас, и впадает в реку. Эту же реку пересекает наша «жэдэшка», вот тут мост. Как отогреешься и кончится метель, пойдёшь вдоль берега…

– Это что это значит «пойдёшь»? – удивился я.

– То и значит. Ты пойдёшь, а я на тебе проеду.

Я не весело усмехнулся.

– Не отвлекайся. Пойдём по берегу. Дойдём до реки, и дальше уже пойдём вдоль неё до самого моста. А там двигаемся прямо по линии, до станции. Это, конечно, дня два. Но, если отогреемся, и бурана больше не будет – сдюжим. После такого-то мы всё сдюжим, Санька. А теперь… Подбрось-ка дров в печку, да давай спать. Станет холодно – подкинем. А пока… Не могу я больше. Чувствую, что вот-вот провалюсь… Всё, баста. Дальше утром думать будем.

Серёга, матерясь сквозь зубы, закинул раненую ногу на топчан. Снял шапку, положив её под затылок, и вскоре задремал. А я ещё наверное с полчаса сидел у печи, следя за огнём и подкармливая его дровами.

В итоге я всё же разломал стул. И отправив его обломки в жерло буржуйки, тоже улёгся на топчан. Спальное место в доме было одно, но тесноты я никакой не чувствовал. Да я бы сейчас уснул и на узкой лавке, и на полу, и где угодно. Лишь только стоило мне закрыть газа, как усталость сразу взяла своё, и я провалился в абсолютно чёрный, непроницаемый и глубокий сон.

Проснулся я уже поздним утром. По крайней мере, в окно избушки во всю светило ослепительное зимнее солнце. Из этого можно было сделать ещё один вывод – за ночь метель улеглась. Небо прояснилось, а значит наши злоключения закончились. Ну, хотя бы какая-то их часть.

Тело по ощущениям как будто заржавело. Суставы скрипели, не желали гнуться. Мне стоило огромных усилий даже просто сесть на топчане и свесить ноги. Взгляд мой сразу упал на пол. Точнее, на сани из еловых лап, на которых, как и вчера, перед тем как я вырубился сидя у двери, лежало тело Серёги.

Нет, на этот раз я не испугался. Глупо бояться друга, который спас тебе жизнь. Живой ли, мёртвый… Это был мой друг.

Конечно, человек более рационального мышления, мог бы списать вчерашние события на панический бред. Посланные мозгом спасительные галлюцинации, которые бывают в тех самых экстремальных ситуациях. Смешавшийся с явью сон.

Но, я знал, что это Серёга, увидев что я опустил руки, и попросту замёрзну, задержался на одну ночь на этом свете, чтобы не дать погибнуть ещё и мне. Он был настоящим другом. Был, и навсегда им останется. Не таил он никакой обиды. Знал, что если так случилось, то нужно выжить хотя бы одному. Знал, что я приложил все усилия, чтобы вытащить нас обоих.

– Серёга-Серёга… Как же?.. – я тяжело выдохнул.

Стащил себя с топчана, подошёл к другу, и осторожно закрыл ему глаза.

– Как же это? Будь оно всё… – я упал обратно на топчан. Нащупал в кармане пачку сигарет. И закурил.

На столе, там где мы её оставили, по прежнему была разложена карта.