Метель

Впрягшись в верёвку я вновь достал из-за пазухи компас. Хрен мне, а ни ориентир. По такой погоде дальность видимости была от силы метров десять-пятнадцать. Попробовать выдерживать азимут – единственное, что оставалось.

Серёга со вчера стал тяжелей. Тяжелей стало всё. И рюкзак, и палатка, и руки, и ноги. Каждый шаг являлся победой. Над собой, над обстоятельствами. Снег летел в лицо. Я ненавидел снег. Серёга мёрз.

Мне пришлось отдать ему третью и последнюю бутылку коньяка. Пил он молча. После нашей утренней перепалки он вообще предпочитал молчать. Пил и молчал. Пытался курить. Не знаю, что он там делал у меня за спиной. Я просто упрямо шёл вперёд. Сверялся с компасом. И шёл дальше. Шаг за шагом. Пока не понял, что окончательно сбился с пути. Лес вокруг выглядел одинаково. Снежная мельтешь не позволяла толком смотреть вперёд. Я уже не верил компасу. Не верил себе. Не верил в то, что мы выберемся. Я просто шёл. Потому что остановиться – означало погибнуть. Обоим.

Спустя несколько часов мы остановилась на привал. Серёга дрожал. Сжимал в руках почти пустую бутылку коньяка. Костер не получался, пальцы не слушались. Тепла не было. Как и надежды.

Я сгрыз несколько замерзших галет. Выкурил сигарету. И двинулся дальше. Выбора у меня не было так же.

К вечеру я уже смирился. Я знал, что эту ночь мы не переживём. Снег продолжал падать. Мы утопали, вязли в нём. Пытаться разбить лагерь было бесполезно. Всё было бесполезно. Зря я орал на Серёгу. Он был прав. За исключением одной неточности. Не он здесь умрёт, а мы.

Идти дальше было невозможно. Но я продолжал. Просто потому, что это было единственное, что я мог сейчас делать. Видимо, я был ещё не готов сесть под ближайшее дерево и просто заснуть. Возможно, эта мысль придёт ко мне, когда окончательно стемнеет.

Внезапно, продолжая своё упрямо-баранье шествие, я осознал, что деревья перед нами начали расступаться. Дорога? Пронзившая сознание мысль словно налила тело огнём. Я пошёл быстрее. Нетерпеливо, спотыкаясь, но продолжая двигаться к заветной цели.

Железка! Конечно же это должна быть железка, значит я не сбился. Отсюда оставалось только найти путь до станции, и… Почувствовав, что земля под ногами уходит куда-то склоном вниз, я начал сомневаться – ЖД насыпь должна, наоборот, подниматься.

Минуту спустя, я остановился на берегу русла замерзшей реки.

– Да будь же ты! – крикнул я в пустоту снежной мути, что кружилась вокруг в вечерних сумерках.

Бесполезно. Какого чёрта чека? Как я мог выйти к реке? Откуда?! Я двигался в противоположную сторону!

Это конец. Если это та река, к которой мы двигались, до станции нам уже не добраться. А мост и лесозаготовки должны быть в паре дней пути. Хотя нет, не меньше четырёх по такой погоде.

Ну, вот и всё. Стало быть, на берегу реки. Странное место, чтобы замерзнуть. Я думал, нас ждёт эта участь скорее в лесу. Заснуть под деревом, быть заметённым снегом, а по весне твоё тело растащат волки… А здесь, такой простор. Здесь и пристроится-то негде, чтобы спокойно заснуть.

Я огляделся. Где-то на берегу, на самом краю видимости, чернело какое-то большое пятно. Понять, что это, отсюда было невозможно, но, по сути, нам уже нечего было терять. Потому, накрутив на руки верёвку поплотнее, я направился в строну единственного объекта, выдававшегося на фоне широкого берега. Валун, одинокое дерево? Плевать. Если за ним можно будет хотя бы укрыться от ветра – это место вполне подойдёт для последнего ночлега. Умирать на речном берегу, посреди снежной целены было… как-то неуютно, что ли?

По мере моего приближения к этому пятну, сквозь метель проступали его до странности правильные очертания. Вот оно уже обрело форму прямоугольника. Шаг, ещё шаг, ещё… Объект стал напоминать не то сарай, не то какую-то хибару. Сердце забилось чаще. Охотничий домик! Хотя, если на берегу реки, то может и рыбацкий. Или времянка браконьеров. Да какая разница? Изба! Какая-никакая, передо мной была изба о четырёх стенах, возможно даже с печью!

– Серёга! Серёга, пришли! – обрадовался я, из последних сил ускоряя шаг.

У порога смотал с онемевшей руки верёвку. Каким-то чудом вцепился негнущимися пальцами в ручку. Дёрнул на себя. Безрезультатно. Да и правильно, какой дурак будет ставить в таёжной избе дверь наружу? Заметёт – и всё, сиди там до весны, грызи доски. Я налёг на дверное полотно плечом. Толкнул, оскальзываясь в снегу. Нет, она откроется. Я знаю, что откроется! Собрав себя в кулак я врезался в дверь. Ещё и ещё. Затрещала намерзшая ледяная корка. Дверь нехотя подалась внутрь. Я сделал ещё рывок, и ввалился в пустое тёмное помещение. Конечно, температура здесь ничем не отличалась от той что на улице. Но хотя бы не было ветра. Втащив за верёвку сани с Серёгой, я снова навалился на дверь, на этот раз, чтобы закрыть. Пришлось потратить пару минут, поскольку из-за занесённого мной снега, она не желала закрываться плотно. Но в итоге я справился, и даже задвинул примитивный деревянный засов, висевший в скобах, чтобы ударивший снаружи порыв ветра не пустил мои усилия псу под хвост.

– Ты как там, брат?