Метель

«Эге, а мы-то вчера, как мне помнится, так и не добрались до поросятины. В том смысле, что поросёнка не кусали и не обгладывали», – машинально отметил про себя Пётр. – «А Денис-то Васильевич вчера вещал-уверял, что, мол, этот кот Аркаша весь такой правильный и гордый из себя. Без разрешения хлебной крошки не возьмёт в рот…. Да, никому на этом непростом свете не стоит доверять безоговорочно! Никому! Или же здесь – традиция такая? Мол, по завершению весёлой пьянки-гулянки всё недоеденное (и нетронутое также!) с барского стола отходит – в безусловном порядке – домашним животным и верным холопам?».

Примерно в трёх метрах от скамьи обнаружился и первый позитивный – за это утро – момент, то есть, дубовый, грубо сколоченный табурет, на котором стоял объемистый керамический кувшин.

– Гороховец! – часто-часто подёргав носом, уверенно определил Пётр. – Надо признать, что очень кстати!

Он поднялся со скамьи, подошёл, слегка пошатываясь, к табурету и, крепко обхватив кувшин подрагивающими ладонями, надолго приник губами к его шершавому краю.

«Не увлекайся, родное сердце!», – строго и недовольно отдёрнул внутренний голос. – «Похмелился немного – по старинной русской традиции – и хватит. В голове перестало гудеть? Перестало! Изжога прошла? Прошла! Кошачьи экскременты растворились и исчезли изо рта? Растворились и исчезли! Всё, на этом достаточно…. Впрочем, вещь, действительно, божественная. Нектар, одно слово! Ладно, так и быть, сделай ещё пару-тройку глотков…».

Широко распахнулась входная дверь, и в светёлку вошёл Давыдов – привычно бодрый, весёлый, улыбающийся и краснощёкий. Одётый чуть по-другому, чем вчера. Более нарядно и франтовато, что ли: на толстой и короткой шее даже красовалось некое подобие широкого галстука, небрежно заправленного за тёмно-коричневую – в цвет сюртука – жилетку.

– О, проснулся! Уже здоровье поправляешь! – искренне обрадовался Денис, кладя на табурет, рядом с кувшином гороховца, чёрный кожаный кисет. – Да, брат Бурмин, а храпеть ты – горазд! Даже стёкла тряслись-подрагивали в оконных рамах…. Вот тебе кисет с курительной трубкой и приличным табаком. Реквизировал, то есть, взял взаймы у станционного смотрителя. А я, не откладывая важное дело в долгий ящик, поехал в Ненарадово. К полудню, Бог даст, доберусь…

– В Ненарадово? – непонимающе уставился на приятеля Петька. – Зачем? Почему? Для чего?

– Не понял! – в свою очередь удивился Давыдов. – Мы же вчера с тобой обо всё договорились! Окончательно и бесповоротно согласовали и утвердили, так сказать, тщательно разработанную диспозицию совместных боевых действий…. Мол, я сегодня подъеду – с дорожным утренним визитом вежливости – в Ненарадово. Отмечусь, выражу своё бесконечное гусарское почтение, узнаю последние новости. Договорюсь – относительно завтрашнего официального обеда. Ну, и прозрачно намекну почтеннейшему Гавриле Гавриловичу, мол: – «У вас – свежий, не залежалый товар, а у нас, соответственно, знатный купец….». Помнишь? Вчера-то ты был полностью согласный с этим гениальным планом …

– Не помню, брат! То есть, практически ничего не помню, что было после моих песенок-романсов, – честно признался Пётр и забеспокоился: – А я вчера – спьяну – не учудил ничего такого? В смысле, не нёс, случаем, всякой бредовой и несусветной чуши? За мной в последнее время – после памятной встречи с зелёными человечками – водится такое…

Денис, натянуто и криво улыбнувшись, медленно прошёл к столу, прямо из горлышка допил остатки – примерно четверть – из ближайшей бутылки (по комнате тут же распространился приятный земляничный аромат), ласково погладил-потрепал по чёрно-белому загривку наглого Аркадия и объявил – бесконечно задумчивым голосом: – Признаться, ты много чего интересного и странного наболтал прошедшей ночью. Болтал-болтал, болтал-болтал…. Впрочем, ерунда ерундовая! Чего только не привидится и не померещится по пьяному, весьма многотрудному и мутному делу…

– А, можно, более развёрнуто?

– Любопытствуешь? Изволь! Раз настаиваешь…. Ты вчера усиленно и надоедливо изображал из себя мудрого древнегреческого оракула. Правда, пьяного в хлам, то бишь, в полные лоскуты…. Даже предрёк, что, мол, в июне текущего, 1812-го года двухсоттысячная армия Наполеона Бонапарта, форсировав реку Неман, коварно вторгнется в нашу многострадальную Россию. Более того, уверял – на полном серьёзе – что у французов будут наличествовать все шансы – дойти до самой Москвы-матушки, даже захватить её и, после этого, сжечь дотла…

– Ух, ты! Ха-ха-ха! – деланно рассмеялся Петька. – Куда же это меня занесло? Похоже, далековато…. Решил, значит, хлебнув лишнего, поиграть в знаменитого воинского тактика и стратега? Вот же, незадача…. Во всём, я мыслю, виноват подлый ямайский ромус. Напрочь, зараза тростниковая, туманит мозг! А чего ещё я наговорил?