Метью Шардлейк. Книги 1-6

— Иногда мастер Коттерстоук днем работал дома, вел свои счета. Он любил среди дня съесть миску похлебки. Повариха готовила ее на кухне и приносила ему. Однажды после еды ему стало плохо, и это продолжалось несколько дней. Врач решил, что он съел что-то нехорошее. Потом выздоровел. Но — одной из моих обязанностей тогда было уничтожать в доме всяких вредителей, и у меня был мешочек отравы. Я купил ее у разносчика — она хорошо помогала против мышей. Помню, что после того, как мастер Коттерстоук заболел, я достал тот мешочек из сарая, чтобы посыпать в конюшне, и заметил, что он наполовину пуст.

— Вы хотите сказать, что дети пытались его отравить? — в ужасе спросил Филип.

— Не знаю, не знаю. Но когда я поговорил с поварихой, она сказала, что в тот день дети вертелись на кухне.

— Вы должны были заявить об этом, — строго проговорил Коулсвин.

Воуэлл встревожился:

— Но ведь не было никаких доказательств, сэр. Дети часто вертятся на кухне. Мастер Коттерстоук выздоровел. А я был всего лишь бедный слуга и, если б сказал что-то такое, мог бы потерять место.

— Как дети отнеслись к болезни мастера Коттерстоука? — спросил я.

— Они притихли. Помню, после этого их мать смотрела на них по-другому, как будто что-то заподозрила. И я подумал: если она подозревает их, то будет настороже и позаботится о муже, а мне незачем что-то говорить. И все же меня грызла совесть, что я ничего не сказал, — грустно добавил он. — Особенно после… после того, что случилось потом. — Он снова сгорбился и уставился на свои ноги.

— После того, как он утонул? — спросил я.

— Коронер счел это несчастным случаем.

— Но вы сомневаетесь? — строго проговорил Филип.

Услышав эти слова, Патрик поднял голову:

— Коронер все расследовал, это не дело слуг — спорить с ним. — Теперь я услышал в его голосе нотку злости. — Даже тогда хватало безработных слуг, бродяжничавших на улице.

— Мы пришли не попрекать вас, — успокоил его я, — а только попытаться узнать, что стало причиной ссоры. Насколько мы понимаем, мастер Коттерстоук пошел в тот день по делам в порт, а вы с другим слугой и детьми сопровождали его. Через какое-то время дети вернулись, сказав, что им было велено ждать его вместе с вами у таможни.

— Да, так и было, как я и сказал коронеру.

— Как выглядели дети, когда вернулись?

— Чуть притихшими. Сказали, что отчим захотел посмотреть товары на вновь прибывшем корабле.

Я снова подумал, что свидетельством этому являются лишь слова детей. Все могло случиться, пока они с отчимом оставались одни. Дети могли столкнуть его в воду. Им уже было четырнадцать и тринадцать лет.

— Мастер Коттерстоук был крупным мужчиной? — спросил я Воуэлла.

— Нет, он был невысокий и худощавый. Один из тех быстро соображающих, энергичных коротышек. Не то что мой первый хозяин. — Старик посмотрел на картину, где отец Эдварда и Изабель в своей нарядной робе и высокой шляпе смотрел на нас с аристократической уверенностью.

— И как все пошло в семье, когда он утонул? — спросил Филип.

— Все изменилось. Наверное, детям рассказали о завещании отчима. Что он оставляет свое имущество жене и всем своим детям, если умрет первым. В любом случае Эдвард и Изабель как будто изменились. Они сблизились, когда в доме появился мастер Коттерстоук, но теперь не стали опять ссориться, а словно бы избегали друг друга. И как свирепо они друг на друга смотрели! И отношение миссис Коттерстоук к ним тоже изменилось, еще до того, как она потеряла ребенка, которого вынашивала. До этого она была с ними сурова, а теперь просто почти не замечала. Она продала дело и отправила Эдварда в клерки в ратушу — это означало, что он не будет жить в доме. Это случилось через несколько месяцев.

— Значит, в конечном итоге он не унаследовал дело.

— Нет. И хотя Изабель было тогда всего пятнадцать, мать очень стремилась выдать ее замуж, все время приглашала потенциальных женихов. Но миссис Изабель, как всегда, было не заставить сделать что-то против ее воли. — Воуэлл печально улыбнулся и покачал седой головой. — В доме была ужасная атмосфера, пока наконец Изабель не согласилась выйти за мастера Слэннинга и переехать к нему. После этого миссис Коттерстоук — не знаю, как сказать… ушла в себя. И нечасто выходила из дому. — Он посмотрел на кресло. — Она много времени проводила здесь, все шила, вышивала. Впрочем, строго следила за домом, слугам не давала спуску. — Патрик глубоко вздохнул и посмотрел на нас: — Странно, не правда ли, при всех печальных событиях в этом доме, что она так и не переехала, даже когда осталась одна, а дом стал велик для нее?

Я посмотрел на картину на стене.

— Возможно, она помнила, что когда-то была здесь счастлива. Я заметил ее кресло, где лежит вышивание, напротив картины.