Метью Шардлейк. Книги 1-6

— Что он хочет? — спросил я с некоторым испугом, отложив свою книгу; я помнил, как его последний визит привел нас в трактир, к стычке с Дэниелсом и Кардмейкером.

— Говорит, что хочет попрощаться.

Я велел привести Джеффри Оукдена. Печатник с виду постарел и похудел. Я предложил ему сесть.

— Мой клерк сказал, что вы пришли попрощаться.

Посетитель печально посмотрел на меня:

— Да, сэр. Я продал свое дело, и мы переезжаем к моему брату, на его ферму в Восточной Англии.

— Это будет огромной переменой в вашей жизни.

— Да. Но после убийства Грининга и исчезновения Элиаса моя семья не может успокоиться. Я слышал, Элиаса так и не нашли, как и тех других, кто приходил к мастеру Гринингу.

Поколебавшись, я подтвердил это.

Печатник пристально посмотрел на меня, догадываясь, что мне известно больше, чем говорю, а я задумался, какие же слухи ходят среди радикалов. Оукден сел и, потерев лоб сильной квадратной ладонью, заговорил снова:

— Я не сказал своей семье про нашу стычку с убийцами Армистеда в таверне, но, зная, что эти люди где-то здесь, сильнее, чем когда-либо, чувствую, что оставаться здесь небезопасно. Нужно подумать о детях. Каждый раз, когда я вижу руины типографии мастера Грининга, я вспоминаю об этом, как и моя жена.

Я выпрямился.

— Руины? Что вы хотите сказать?

— А вы не знаете, сэр? В типографии был пожар, две недели назад, ночью. Молодая пара, безработные попрошайки, забрались туда, и один из них опрокинул свечку. Вы помните, постройка была деревянная, и она быстро загорелась. Несчастный пресс Армистеда — единственная его ценность — уничтожен, наборы шрифтов превратились в слитки бесполезного свинца. Если б мы и другие соседи не бросились заливать огонь, пожар мог запросто перекинуться и на мой дом. И на другие.

Я знал, как быстро огонь распространяется в Сити летом — люди правильно боялись его. Лондонцы очень осторожны со свечами в жаркое сухое время года.

— А те двое убийц все еще в Лондоне, — добавил Джеффри. — Светловолосый и лысый.

Я напрягся.

— Дэниелс и Кардмейкер? Вы их видели?

— Да. Я надеялся, что они, может быть, покинули город, но на прошлой неделе увидел обоих в таверне близ Крипплгейта. Я проходил мимо, был базарный день, очень людно, и они меня не заметили. Но я никогда не забуду этих лиц. Я тогда подумал пойти к вам, однако после того, что случилось в прошлый раз, решил, что лучше не соваться.

— Понимаю. А я о них ничего не слышал после той стычки. — И снова я подумал о своем ощущении, что за нами следили по пути в порт, о стуке ноги по камню.

— Все решено, — твердо сказал Оукден. — На следующей неделе мы уезжаем. Мы продали заказы другому печатнику. Но я подумал, что нужно пойти к вам и сказать, что я видел тех двоих. И спросить, нет ли каких-нибудь новостей в поисках виновных в смерти Армистеда Грининга. Ведь те два головореза были кем-то наняты, верно? — Его глаза пристально уставились в мои. — Какой-то важной шишкой? Кто-то, может быть, все еще защищает их, раз они смеют показываться в тавернах.

Я закусил губу. После прошлой встречи с Джеффри я многое узнал: кто такой Бертано, как была украдена книга королевы и что случилось с остальными из кружка Грининга. Но я не нашел ответа на самый главный вопрос — тот, который печатник задал мне теперь. Кто стоит за всем этим?

— Думаю, вы правы, — ответил я. — Наверное, Дэниелс и Кардмейкер работали на какое-то высокопоставленное лицо, но кто бы это ни был, он тщательно замел следы.

Посетитель не отрывал от меня глаз.

— А та книга? «Стенание грешницы»?

— Ее не нашли. Хотя, — я поколебался, — по крайней мере, ею не воспользовались во вред королеве.

Оукден покачал головой:

— Все это ужасно, ужасно…

Я ощутил укол вины, так как в последнее время совсем не думал о печатнике. Об обычном человеке, чью жизнь все это перевернуло вверх дном.

— Боюсь, могут наступить более страшные времена, — добавил он, — хотя охота на еретиков и закончилась. Говорят, король может долго не прожить, и кто знает, что будет потом.

Я криво усмехнулся:

— Нужно осторожно говорить такие слова. Предсказание смерти короля — это государственная измена.

— А что нынче не измена? — сказал Оукден с внезапной злобой. — Нет, моей семье лучше уехать в деревню. Доход от зерна, может быть, невелик, с этим обесцениванием денег каждый месяц, но себя мы, по крайней мере, прокормим.

— Мне очень жаль, что мое расследование принесло вам такую беду, — тихо сказал я.

Джеффри покачал головой:

— Нет, тут виноваты те, кто убил моего бедного друга. — Он встал и поклонился. — Спасибо, сэр, и прощайте. — Он пошел к двери, но, не дойдя, вдруг обернулся и произнес: — Я думал, что, может быть, услышу какие-то слова, возможно, благодарность от лорда Парра за то, что пришел к нему тайно сообщить, что случилось той ночью…

— Он больше известен не своей благодарностью, — грустно ответил я.

* * *

Позже в то же утро меня опять неожиданно отвлекли от работы. Из-за двери я услышал голос Николаса:

— Нет! — и какое-то звяканье.