Метод инспектора Авраама

Илана постаралась закончить заседание в примирительном тоне, и все же единственное, чего ему теперь хотелось, – это вернуться домой, поспать пару часиков, переварить или, возможно, забыть то, что случилось, и попробовать снова продумать продолжение расследования. Авраам отказался от раннего совместного обеда и на десять минут остался в кабинете Лим после ухода Маалюля со Шрапштейном.

– То, что ты сейчас сделал, – это плохо, – сказала ему Илана, но он решил не отвечать. – Ты попытался его унизить, а он этого не заслуживает. Он работает в связке с тобой, а не против тебя. И я хочу, чтобы ты знал: мысль о пересмотре нашей версии исходит от меня, а не от него.

Авраам не знал, как это могло смягчить его горечь. И если это действительно полковник предложила пересмотреть их подход к делу, почему она не дождалась его возвращения? Но спрашивать смысла не было, а может, он и не был на это способен. Главное, что беседу с родителями Офера оставили за ним.

Жалюзи на окне их квартиры были раздвинуты. Там никого не было видно. Инспектор мог постучаться в дверь, но чувствовал себя слишком усталым и взвинченным и все еще не знал, как можно «деликатненько» (слово Иланы) проверить правдивость их слов.

Салон патрульной машины охлаждался кондиционером, но руль раскалился от солнца. Ехавшие мимо водители замедляли ход, думая, что инспектор ловит нарушителей. Почтальон с красной сумкой на плече переходил по улице от двора к двору. С такого расстояния Авраам Авраам не мог разглядеть, принес ли тот что-то родителям Офера. И ему никак не удавалось припомнить, выходит балкон Зеева Авни на улицу или на задний двор.

Возле автомобиля инспектора остановилась еще одна машина. Водитель жестом попросил опустить стекло и спросил, знает ли он, как проехать в Азур, – и именно в эту минуту Авраам увидел Хану Шараби. Она вышла из дома, повернула налево и медленно пошла по улице. На ней были серые брюки от тренировочного костюма, желтая кофта и вьетнамки, а в руках она держала кошелек. Хана вошла в продуктовую лавку, ту самую, куда каждое утро спускался Офер. Через несколько минут полицейский увидел, как она возвращается к дому с двумя розовыми пластиковыми пакетами в руках. Кошелек, видимо, был теперь засунут в пакет с продуктами. Объявления с фотографией Офера все еще были развешаны на электрических столбах по всей улице, и Шараби старалась не смотреть на них. Авраам провожал ее взглядом, пока она не открыла входную дверь и не исчезла на лестнице, а потом поехал домой.

Он проспал все послеобеденное время, и когда проснулся, оказалось, что за окном уже сгустились сумерки. Вечером инспектор позвонил Рафаэлю и Хане Шараби, сообщил им, что вернулся из Брюсселя, и пригласил обоих встретиться в участке завтра днем – он сказал, что хочет проинформировать их о том, как развивается следствие, и вместе просмотреть список вещей, найденных в ранце Офера. Потом он позвонил на мобильник Зеева Авни. Ответила его жена, и Аврааму показалось, что у нее задрожал голос, когда она, услышав его имя, позвала мужа. Зеев ответил, и полицейский пригласил его к себе в кабинет на завтра, на восемь утра, после чего подумал, что, возможно, придется пригласить и его жену – на дополнительный допрос.

Его домашний компьютер стоял на белом столике в комнатушке, которая служила и кабинетом, и кладовкой. Авраам уселся за него, вынул из папки копии свидетельских показаний и нашел среди листков запись беседы Элиягу Маалюля с Литаль Ахарон – девочкой, с которой Офер должен был сходить в кино в пятницу, через два дня после того, как пропал, – а также фотокопию расписания занятий, взятого из комнаты Офера в ту самую пятницу, когда инспектор навещал его мать.

Ему хотелось послать письмо Марьянке, но он не знал, что писать. Позвонил отец, спросить, как дела, и узнать, как все прошло в Брюсселе. Он позвал сына подскочить к ним с матерью на ужин, но Авраам Авраам отклонил приглашение, потому что был завален делами.

– Судя по голосу, ты очень устал, – сказал ему отец.

– Только что проснулся, – ответил сын. – Из-за полета я ночью почти не спал, а с утра уже был на работе.

– Ладно. Если решишь прийти, мы дома. Мама пошла на прогулку, но скоро вернется. Видел, что она тебе купила и положила в холодильник?

Что бы написать Марьянке? Конечно же, надо поблагодарить ее за экскурсию по городу. Но что еще? Авраам выбросил в мусорку окурки из пепельницы и налил себе стакан воды.