Метод практики: природа и структура

Показательный /близкий автору по месту службы в медицинском университете и понятный любому собеседнику, рано или поздно становящемуся пациентом врачей/ пример сопоставляемых направлений познания – медицина как практическое выявление недугов и способов их лечения, с одной стороны, и комплекс биологических и социальных наук об организме человека, средах его обитания, – с другой. Медицина использует научную по происхождению информацию, но ограничивается ею или же применить ее напрямую, без опосредования практикой, как правило, не может. Исцеляется ведь не идеальная модель вроде анатомического скелета или рисунка из хирургического атласа, а чувственно конкретный человек-микроскоп требующий всегда целостного, личностного, участного похода к себе. Дефицит подобных способностей врачевать вместе с телом и во многом неповторимую душу пациента плодит знахарей шаманского типа, всуе спекулирующих наукообразной терминологией /«биополе», «экстрасенсорика», народная «медицина» и проч./, но проявляющих максимум внимания к каждому отдельному пациенту или же умело имитирующих таковое во время сеансов массового камлания на манер пресловутого Кашпировского.

При разработке вненаучной логики и методологии стоит учесть, что в наше время едва ли не все возможные способы духовной деятельности прямо или косвенно включает в себя трансформированную, а если угодно, то парой и трансмутированную науку. Она «светится» даже там, где ее меньше всего ждут: в социальных утопиях /вроде тщетно обновляемого социализма/, мистических пророчествах, нетрадиционных религиях и просто суевериях. Рассматривая философско-методологические горизонты за пределами науки, мы сами обязаны оставаться по возможности в ее пределах.

Таковы самые общие вопросы идеального контекста заявляемой рабочей тематики, которые стоило оговорить в самом ее начале. Подробнее о вненаучном, в особенности практическом познании и мышлении можно прочитать у вышеуказанных уже авторов.

Часть первая ОСВОЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАКТИКОМ

Гете в одной из своих бесед с преданным Эккерманом заметил: «В немецкой философии надо бы довести до конца еще два важнейших дела. Кант написал «Критику чистого разума» и тем самым совершил бесконечно многое, но круг еще не замкнулся. Теперь необходимо, чтобы талантливый, значительный человек написал критику чувств и рассудка»¹.

Как известно, диалектика чувственной, рассудочной и разумной сторон познания достаточно подробно трактовалась представителями немецкой философской классики. Тот же И.Кант, а вслед за ним Ф. Г. Гегель, рассматривая прежде и больше всего способности разума, не упустили возможности разобраться в особенностях рассудка. Во всяком случае они явственно продемонстрировали неразрывную взаимосвязь рассудка и разума, их относительно самостоятельную ценность для человека. «Разум без рассудка – это ничто, а рассудок и без разума – нечто»², – гласит один из гегелевских афоризмов. В дальнейшей истории философии эти уровни становления интеллекта продолжали служить предметом заинтересованного изучения³.

Что же тогда не удовлетворило Гете? Ответить на этот вопрос по достоинству оценить отмеченную пунктуальным биографом сентенцию можно, если вывести понятие практического разума за узковато-идеалистические рамки морально-нравственной проблематики Никольского не умаляя значение этики как одного из аспектов жизненной философии, позволительно взглянуть на структуру и функции этой последней пошире. А именно, учитывая весь спектр людской рефлексии по поводу разнообразных практик, осуществляемых любым из нас в те или другие моменты своего бытия. На вершине европейского рационализма не только Веймарскому просветителю, но и многим другим корифеям классической мысли царством разума представлялась сфера философии и науки. А сама по себе «живая жизнь», практика – ареной борьбы рассудка и разнообразных статей человеческой души. На такой именно арене Гете и мечталось, как видно, применить отточенное рационалистическим дискурсом интеллектуальное оружие.