Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику

Мама, стильная, подтянутая, привела на прием 12-летнюю дочь, упитанную, в прыщах. Говорит, застала за мастурбацией. Отчитала, а потом решила показать психологу. Меня интересовала, конечно, не гормональная избыточность, а отношения в семье. Я сторонник теории мозаичной структуры личности человека, поэтому хотелось увидеть, как выглядит мама в глазах дочки. Сразу обратила на себя внимание одна деталь: отсутствие эмоциональной связи. Мама деловая, быстрая, живет между Россией и Францией, часто возит с собой дочку, которая привыкла к гостиницам, к помощникам, к прислуге. Привыкла, что ей ни в чем не отказывают, но при этом мама всегда далека, даже когда физически близко. Механические жесты, механическая улыбка, механические слова. Занялся мамой. У той в глазах удивление. Говорю, так надо. В памяти нашлось пороговое воспоминание, после которого моя собеседница стала превращаться в сегодняшнюю «Снежную королеву», которую и видит дочь. Вроде бы банальная измена, которая, однако, оказалась катастрофой. Вот откуда этот лед – адаптация. Разрядили симптом – черты смягчились, стала плакать (взглянула на себя глазами дочки). В общем, лед тронулся. На всякий случай направил их к диетологу. Через три месяца прыщи прошли, ожирение спало, а главное, отношения мамы с дочкой стали теплее.

Близких надо выбирать

Я довольно часто работаю с детьми. Но дети – это всегда отражение чужих поступков. Вот, например, история о восьмилетней девочке, которую я привожу ниже, на самом деле – история про опасное окружение.

«Диагноз», с которым мама привела дочку, – гипертрофированный страх высоты. Как всегда, я начал с мамы. Натура нервическая, возбудимая, что связано с откровениями, пережитыми во время первого брака, а также из-за бегства из солнечного Узбекистана в 90-е годы. Этой семье пришлось уезжать в Россию, бросив все, включая квартиру и все нажитое. Во время первого сеанса нашли узловые события, разрядили, что на четверть снизило симптоматику дочери.

Быстрый результат, как всегда, вызвал прилив мотивации к дальнейшей терапии, поэтому дела пошли веселее. Выяснилось, что дочка оказалась жертвой не столько мамы, сколько бабушки. С помощью образной терапии и гипноза мы узнали, что та пугала свою впечатлительную внучку тем, что если она не будет слушаться, то мама умрет. Двухлетний ребенок принимал эти слова за чистую монету и невольно окукливался в своем чувстве вины. В пятилетнем возрасте девочке довелось пережить жуткую смерть любимого животного – собака обварилась кипятком. Девочка все это видела и испытала гигантское чувство вины. К тому же ее стали преследовать кошмары, в которых образ любимой собачки трансформировался в жуткого монстра.

Вездесущая бабушка, комментируя внучкины сны, внушила той, что она ненормальная. Появившийся после этого случая страх темноты уже почти было прошел, когда бабушка снова подлила масла в огонь. Гуляя с внучкой на краю оврага и наблюдая как из-под ног шестилетней девочки полетели вниз комья земли, изрекла: «Будешь так баловаться, с тобой случится то же, что и с мамой». И рассказала историю про то, как мама попала в автокатастрофу и едва выжила. Очевидно, бабушка искренне хотела оградить внучку от рисков неосторожного поведения. Ее рассказ произвел на девочку неизгладимое впечатление: она стала панически бояться высоты. Мы разрядили все эти эмоциональные узлы.

Психика моей юной пациентки вернулась в норму, но вопросы к ее взрослому окружению остались. И прежде всего к бабушке, которая, на мой взгляд, слишком опрометчиво реализует свои представления.

Мать и дитя – это сообщающиеся сосуды

Как я уже не раз повторял, я отношу себя к психологам, которые развивают идею коллективной организации человеческого сознания. Она до мелочей совпадает с дохристианским пантеоном представлений наших языческих предков. Кроме того, находит подтверждение в практике. Приведу только один, хотя и распространенный пример – единство сообщающихся сосудов в системе отношений «мать и дитя».

Помню, одна мама пришла ко мне с проблемой, в которой не смог разобраться ни один из специалистов навязанной нам западной школы. Все эти психотерапевты подходили к решению поставленной задачи с точки зрения внутреннего происхождения всех расстройств. И естественно, терпели фиаско.

Дело в том, что мама с ребенком жаловалась на то, что мальчик, до школы не испытывавший проблем со сверстниками, попав в первый класс школы, стал «быковать». Сначала подумали на школу, на детей, а потом поняли, что у него самого от былой коммуникабельности не осталось и следа.