Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (антология)

— Бедный мой сыночек! — Маргарита Васильевна была безутешна.

— Не думай о плохом. Думай лучше о том, что Егор сделал для всех нас.

— Про это уже давно забыли, Игорь. Для всех Егор теперь взрослый ребенок. Ненормальный. — Женщина снова разрыдалась. — Я все время думаю, что было бы, если бы он не упал тогда с птерозавра и не ударился головой…

— Что случилось, то случилось. Зато он вместе с нами, живой. И для нас он герой. И пока хоть кто-то помнит об этом, героем и останется. Если бы не Егор…

— Да, да, ты прав. Это главное. Что-то я расклеилась…

— И покуда я начальник станции, никто не посмеет назвать его ненормальным, слышишь, никто! — Игорь Станиславович сделал паузу и, усмехнувшись, сказал: — А все-таки наш Егор счастливчик. Услышать на ночь сказку про самого себя… не каждый может этим похвастаться.

Михаил Табун «Свеча и Примус» (басня)

«Тьму разгонять — весь твой удел! —

 Над Свечкой Примус издевался. —

 Кому твой свет невзрачный сдался?!

 Вот я бы, если захотел,

     Мог озарить полстанции! Да что там,

     Всю полностью, а может даже две!!

     Хоть я не так давно на службе у народа,

     Зато на мне умеет каждый человек

Сварить похлёбку, разогреть консервы.

Смирись, подруга, лучше я во всём.

Размерами сравни — и в этом Примус первый!»

Свеча в ответ качала фитилём:

    «Хоть я невелика, зато не так спесива,

     Чураюсь прихотей издревле на Руси,

     И засвечу, лишь было бы огниво,

     Мне ни к чему бензин и керосин!»

                 ***

Кто ладен да пригож, да сам об этом знает —

     Не хвалится, его и так похвалят.

Виктор Лебедев «Плесень»

Никто не помнил, как плесень появилась в доме. Случилось это очень давно, день выветрился у всех из головы. Один лишь старик по прозвищу Дровосек знал об этом, но помалкивал. Помнили лишь, как проснулись наутро, сладко потянулись в своих кроватях, спустили босые ноги на прохладный пол, покрытый выщербленной плиткой и учуяли, что изменилось что-то. Плесень за ночь заняла подвал. Кеша еще тогда пытался сделать хоть что-то: громко топал, хлопал в ладоши, кричал «у-у-у», силясь прогнать нерадивую, да без толку. Ну и полез он сдуру в подвал, больше мы его не видели.

Вот тогда и встал вопрос, заколосился словно рожь в поле, затрепыхался как муха в паутине. Как избавиться от плесени? Ничего лучше не придумали, как натаскать земли со двора и засыпать пол ровным слоем, толщиной с ладонь. Упахались мы тогда, дом-то у нас большой, просторный, непросто весь пол землей укутать. Но справились — к ночи землица шуршала под ногами. Радовались мы, хоть и устали очень, победили напасть, умнее ее оказались.

Помню, гуляли, почти всю ночь кутили, пили дрянь из длинных трубочек. Ну, тех самых, которых много можно сыскать у нас в комнатах. Свисают они с потолка, сплетаются на столах. Когда скучно нам, невмоготу совсем — дуем мы в эти трубочки, слюни пускаем и смотрим, как передвигаются они по прозрачным трубочкам. Славно, значит, повеселились тогда, как редко себе позволяем, все же время неспокойное.

А на следующее утро, только проснувшись, поняли, что плесень-то мы победили, но в доме поселилась грязь. Тут уж выбирай, плесень или грязь. Ну, большинство и решило, что уж лучше, как сейчас. Пусть грязно, но почти безопасно. Только Удод что-то прошамкал, вспухли пузыри в углах грубо очерченных губ, но его никогда никто не понимал. Как-то не хотелось проснуться посреди ночи, когда луна сквозь окно заглядывает тебе в душу, и почувствовать, что плесень уже в тебе, закралась в каждую живую складочку, шебуршит, хозяйничает. Жаль только, не стало по утрам удовольствия от холодного пола. Раньше ведь как — встанешь спозаранку, ноги спустишь и наслаждаешься, немеют от холода ступни, а ты знай себе улыбаешься и кайфуешь. А теперь, после того дня, как грязь атаковала нас, злые мы очень долго бродили, мало разговаривали друг с другом, огрызались. А виновата, как ни крути, во всем плесень. Вовремя мы опомнились, а то не избежать бы беды.

Тем временем, разболотилось снаружи, дело к лету шло. Лето — суетная пора. Прыгаешь с кочки на кочку по местным топям, что простираются практически от дверей нашего дома, пугаешь зайцев местных, те бросаются в стороны из-под ног и норовят каждый раз укусить тебя за ляжку, а иной раз вспорхнут и смотрят на тебя, осуждают, что нарушил их покой, согнал с насиженного сырого местечка. Но нам их гнезда ни к чему, птенцы их невкусные, а у взрослых тварей мясцо жесткое, как резина от покрышек старенькой «Волги», которая на заднем дворе у нас обитает. Долго я на нее заглядывался, больно нравилась она мне, а пуще всего — покрышки, глаз не свести. Ну и куснул я их пару раз, а ей хоть бы хны, как стояла, так и стоит. Моргают в лучах солнца глазки. Ну, отвлекся я.