Меценаты зла

Лифт двигался не быстрее метра в секунду. Разрядной мощности аккумулятора не хватало, но Громов был рад, что лифт вообще поехал. Еще раз мысленно поблагодарив преподавателей инженерного училища и главного бортинженера, Кирилл вперил взгляд вверх. Фонарь высвечивал только стенки и уходящие по ним в бесконечность рельсы.

Громов сузил апертуру луча до минимума, а мощность поставил максимальную. Потолок шахты так и не показался. Свет бесследно растворялся во мраке, словно капля молока в крепком кофе.

Еще две долгих минуты лифт двигался вверх. Было слышно лишь дыхание трех мужчин, выстрелы прекратились. Левитирующая кабина не издавала ни звука.

Раздался глухой звон, который издают безнадежно расстроенные басовые струны гитары. Тросы натянулись, а лифт начал замедляться и двигаться рывками. Все вскочили и натянули рюкзаки на плечи. Громов раздал Жаку и Поэту прорезиненные на ладонях перчатки.

– Держитесь за тросы, – сказал он. – Эти трубки в любой момент могут лопнуть, и лифт полетит вниз.

– И зависнем мы на ниточке, между небом и землей, – угрюмо сказал Жак. – Долго мы так не провисим.

– Словно букашки на паутине, которую подхватил ветер, – добавил Поэт.

– Старая технология левитации, – обреченно ответил Кирилл. – Много энергии жрет.

Лифт вознесся еще на полсотни метров и застыл. Мужчины закрепили фонари на головах и без всякой надежды глянули вверх.

– Вы можете пока остаться здесь, – предложил Кирилл. – Если найду выход, то крикну, сколько вам лезть. Да и веревка у меня есть метров на пятьдесят с карабинами.

– Все равно лезть, – пожал плечами Жак.

– У меня хватит сил подняться метров на двести и, в крайнем случае, вернуться.

– И что тогда? – приподнял брови француз. Фонарь он отвернул вверх, чтобы не слепить друзей.

– Есть аккумулятор от плазменной горелки. Его хватит, чтобы вернуться назад.

Жак расхохотался. Искренне, мощно, с нотками истерики.

– Извините, мы тут вас поджарили и намочили немного, – отсмеявшись под холодными серьезными взглядами Поэта и звездолетчика, начал фантазировать Жак. – Но потом поняли, что ошиблись дверью и решили вернуться.

– Когда ты умирал от жажды и голода, ты был готов идти даже к дикарям, которые складывали кучки из человеческих костей.

– Тогда надеяться было не на что.

– А сейчас что-то поменялось?

– Да, и многое, – серьезно ответил Жак. – Я добровольно покинул сытное местечко с кучей развлечений. И обратно не хочу, даже под страхом смерти.

– Ох уж эти слова, – скривил губы Кирилл. – Вот когда «страх смерти» придет, тогда и посмотрим.

– Слова – великая сила, – не согласился Поэт. – Пожалуй, только они и могут сделать окружающий нас мир, наши чувства и переживания реальностью.

– Когда я вижу звезды, мне не нужны слова, чтобы осознать их реальность.

– То есть сейчас их нет? Звезд твоих? Ты же их не видишь…

– Что за софистика? – раздраженно спросил Громов.

– А стоит произнести слово и вот они, перед глазами, в мозгу, в воображении, в чувствах… – самозабвенно проговорил Поэт. – Мириады звезд в матовой черноте космоса. Яркие бусинки белого золота среди бесконечного мрака. Горящие громады, дающие жизнь, и потухшие звезды, словно поющие безмолвную заупокойную по всему сущему…

– Не спорь с Поэтом о словах, – с усмешкой посоветовал француз, – насмерть заговорит.

Кирилл улыбнулся и начал карабкаться вверх. Через десяток метров четыре троса сплетались в один толстый канат, и двигаться стало легче. Жак полез следом. Поэт, не желая оставаться в одиночестве, тоже взялся за трос.

Громов карабкался быстро, но не торопился – распределял силы. Кто знает, может впереди сотни метров тяжелого пути. Снизу пыхтел Жак, но лез не отставая. Ивана звездолетчик не слышал. Прошла еще одна тяжелая минута, в которую трое мужчин изображали ночных гусениц.

– Друзья, спасибо за счастье подаренной надежды, – откуда-то снизу прохрипел Поэт. – Я больше не могу.

– Что случилось? – не понял Кирилл. – Спускайся обратно!

– Не могу, – жалобно сообщил Иван. – Если разожму хоть одну руку – упаду.

– Покрепче обними трос ногами. Оставаться на месте несложно! Я сейчас что-нибудь придумаю!

«Черт, почему же лифт остановился так низко? Не хватало, чтобы Иван свернул себе шею. Надо зацепить его веревкой», – подумал Кирилл, а вслух спросил:

– Жак, ты как?

– Держусь, – сквозь сцепленные зубы ответил экс-водитель, – но это ненадолго.

– Поэт далеко?

– Не вижу, далеко.

Громов сплюнул и полез вверх с удвоенной скоростью. Если б не Жак, он бы спустился и помог Ивану, а так… они могут ухнуть вниз втроем. «Говорил же, подождите внизу, – злился Громов, – нашлись силачи. Хотя в таких перчатках и ребенок бы поднялся».

Переставляя руки, словно ловкая обезьяна, он постоянно бросал взгляды вверх. Буквально в десяти метрах над ним луч фонаря «утонул в стене». Кирилл с радостью увидел проем, размером с открытые створки лифта.

– Поэт, ты как?

– Вишу… – едва слышно сказал Иван.

Кирилл держался на тросе, обхватив его одними ногами. До стены было не меньше пяти метров. Громов достал из рюкзака веревку. С одной стороны у нее был карабин, с другой – четырехлапая абордажная кошка.