Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

– Привет, – раздался за спиной мягкий знакомый голос, и рядом присел Феррариус.

Мы молча сидели на траве и смотрели, как над Карпетауном плывут облака. Жаба чуть не умерла от счастья, когда ректор чмокнул ее в щеку и подарил сердечко. Я был очень благодарен, что он не пытается меня утешать. И все равно прощаться оказалось даже хуже, чем я думал. Он достал из кармана булочку и протянул половину мне. Я заметил на манжетах его рубашки пятна крови. Что бы там ни думала могунья, я-то видел, как он грызет сердцевинку за сердцевинкой. И с какой тревогой смотрят на него все остальные.

– В Столице вам станет легче, ректор? – тихо спросил я.

Он пожал плечами:

– Не знаю. Не думаю.

– Тогда почему?

– Иногда все слишком сложно. А иногда просто нет шансов, – задумчиво ответил он. – Тогда какая разница, где быть – тут или в Столице.

– Скажите, а вы ведь тоже учились в Карпетауне? Что вы загадали? Какое желание?

Мне правда было интересно. Почему-то я был уверен, что Феррариус не из тех, кто писал на стене выпускников одно, а назавтра просил другое. И что он скажет мне правду.

– Ну, меня, честно говоря, больше интересовала учеба, чем право выпускника, поэтому я просто загадал быть счастливым, – улыбнулся он.

– И как? Сбылось?

Феррариус бросил рыбкам крошки.

– Думал, что да, сбылось. А ты, Мэтью? Что ты хотел загадать?

– А я хотел попасть в Безмирье, – искренне сказал я ему. Единственному, кроме семьи.

– В Безмирье? Ну ты даешь. Никто не может туда попасть, это невозможно.

– Раз оно есть, значит, как-то можно. Я придумаю, как.

– Ты правда никогда не сдаешься?

– Нет. Я видел чудо. На стадионе у нас, в Закружье. Мы проигрывали 0:3, и никто во всем мире не верил, что можно победить. Но мы все равно стояли и пели:

Иди сквозь ветер,
Иди сквозь дождь,
Даже если твои мечты разбиты и развеяны.
Иди вперед, иди с надеждой в сердце.
                   И ты никогда не будешь один,
                   Ты никогда не будешь один.

Я провел по футболке, чтобы он услышал эту великую песню и рев стадиона.

– И знаете что? Мы выиграли. После этого я точно знаю: возможно все. Любая неудача – это только первый тайм. А после него будет второй, и мы победим. Жалко, что вы этого не видели. Вы бы поняли.

Феррариус ничего не ответил, просто посидел еще немного, потом хлопнул меня по плечу и пошел обратно. Может, и мне мантию носить? Смотрится красиво. Или это на нем так?

У славы есть обратная сторона: даже в носу спокойно не поковыряешься. Или не погрустишь. Вокруг меня уже потихоньку собирался народ. Пришлось встать и топать обратно. Разделю с кем-нибудь бремя славы, может, полегче будет. Хорошо Жабе: забралась на постамент, и не видно. А мне туда лезть как-то нескромно, правда? И рано.

Возле ресторана Забеин суетился народ: на самую макушку здания устанавливали золотую картофелину взамен разбившегося приза «Лучшему повару Окружья». Там я снова столкнулся с Китти, которая так же, как и я, неприкаянно бродила по городу.

– Китти, как только разбогатею – обязательно приглашу тебя сюда, – пошутил я, глядя на очередь из состоятельных господ.

– Обязательно, Мэтт, и мы закажем картофельное пюре, потому что от старости у нас уже не будет зубов, чтобы жевать, – ответила она, и мы расхохотались.

– Вот ты где! Мэтт, помнишь то твое заклинание? Мы выгодно продали его в Окружье! Оно нарасхват! Желающих находить хороший трактир в любом городе хоть отбавляй! – радостно прогудел мне в ухо Визл.

Боб довольно похрюкивал, выставив вперед огромный живот.

– Вот увидишь, в этом году мы уделаем Столицу! Все Братство трактирщиков поднимает за тебя первую кружку бармалыги! Приходи завтра вечером в «Сироту», будем отмечать! И вы, Китти, тоже приходите! Может, и еще кое-кто будет, – подмигнул он мне.

– Спасибо, но мы, к сожалению, уже уедем. Конкурс окончен, – ответила Китти раньше, чем я успел ее остановить.

– Какой конкурс? – недоуменно переспросил трактирщик. – Причем тут он?

– Надеюсь, ты на меня не ставил, Визл, потому что мы оба вылетели, – пояснил я.

– Как вылетели? Вы? – Всю его радость как ветром сдуло. Он переглянулся с Бобом и решительно добавил: – Послушай, Мэтт. Мы обещали внести эти деньги на соревнование, но если хочешь – забирай, это же твое заклинание…

– Нет, Визл. Не надо. Спасибо. Я буду очень счастлив, если мы утрем нос этому мэру! Только представь его физиономию в этот момент! Проиграть из-за бармалыжного заклятья Мэтью Грэнвилла – он этого не переживет!

Мы еще немного посмеялись по этому поводу, но я постарался быстрее распрощаться. Даже если ты принял правильное решение, это еще не значит, что тебе от него хорошо. Скажу честно: на душе у меня скребли все кошки мира. Единственное, в чем мне повезло, – что папа с мамой уже знали новости. Так что вокруг меня все ходили на цыпочках. Вдруг от неловкого слова или взгляда я взорвусь, как петарда.

Быстро побросав свои вещи в сумку, я собрал все свои комиксы с Чарли Пранком и вынес их за дверь.