Меж бредом и явью

Ея ни дня, Зима ушла. Тоскуя,

Мороз на окнах пряники рисует

И вензелей заморские словечки.

А людям что? Те греются у печки.

Перечат числам нарисованным и датам.

И зеркалам, – и машут тем, мохнатым

От снега соснам. Через мутное окошко.

Нередко плачут. Словно ягоды в лукошко

51

Сбирают всё успехи и промашки,

И рифмы на морщинистой бумажке,

Как вирши из мелькнувших скоро буден…

Кто судит – знает, путь у правды труден.

И к месту не всегда она. Бывает

Не рады ей, не ради. Так бывает!

И, перечтя, что писано скрозь грёзы,

Жалеют обветшавшие морозы.

Они уйдут. А с чем же ты остался?

И, если делал что, то лишь пытался.

Не с тем усилием, которых мир достоен.

Ты слишком вял. И чересчур спокоен,

И ждёшь рецепта, проповеди, судей?

Но ничего такого, вдруг, не будет.

Тебя с порога, прежде упреждали.

Ты воли ждал? Тебе её ли дали?

Не той, иной? Владеть умами тщился?

Адли²¹ собою так и не решился.

Не сонет

В волнах неба солнце тонет.

Полон боли, месяц стонет.

Звёздный, выражен сонет.

Только вечер включит свет,

Пеленою бесполезной,

Всё затянет он, болезный.

Ночью – кто не согрешит?

Коли утро разрешит:

Всё, что было не напрасно,-

Счастлив ты и жизнь прекрасна!

Если ж утра мудрый свет

Даст тебе иной совет,-

Знай, он – дело говорит.

Ясность солнышком горит

И, чудес не обещая,

Мир, любя тебя, прощает.

Без намёков и подвоха.

Чтоб о нём не думал плохо.

В волнах неба солнце тонет.

Полон боли, месяц стонет.

Только вечер, – включит свет,

Звёзды выложит в сонет…

Песня – Эхо кольцовского края

Кромка леса, инеем

Той неровной линией

на изломе вечера,

по лекалу дня

Радовало встречами,

С птицами, да певчими,

Вечером засвеченным

Под полой огня.

Утра небо синее,

И кристаллов сильное

Яркое свечение

Юных радуг рой

Вешнее течение

Стойкое влечение

Вне предназначения

Снежных шуб покрой.

Вечности излучина

Страхами измучена

И надежд обманами

Плёса жизнь полна

Обойдя лиманами

без штормов с туманами

Не отведать манны нам

Всё снесёт волна.

Цвета ароматами,

Хлопка нежность ватная

Море разноцветное

Полевых цветов.

Линия заветная,

Эхо безответное

И избушка ветхая

Ты к сему готов?..

Кромка леса, инеем

Той неровной линией

на изломе вечера,

по лекалу дня

Радовало встречами,

С птицами, да певчими,

Вечером засвеченным

Под полой огня.

А нам казалось…

К ногам падут небесные тела,

А нам казалось – это просто осень.

Как без одежд, что рвутся на углах,

И без надежд, которых нам не сбросить,

Как на локтях и жизни поворотах.

Закатов дуги, радуги рассветов,

И на её банальных приворотах:

Бесцветных запахов тюльпанов, первоцветов.

И той беспечной, бесконечной неге,

И в той весне – незрячей и не спящей,

Что льётся в песне и последнем снеге,

И жизни, что казалась настоящей.

Так то – любовь…

В оправе льна остывшие дома,

На бархат лета – рос вечерних проседь.

В золе и злате перезревшем осень.

Забыв себя, и вкруг себя ломал

Стволы плечом, а сучья о колено. -

То ветер был. И им напуган лес.

Мелок луны и облаков отрез

Легли на стол портняжный у вселенной

И скоро будет нечто! Тот кафтан

Падёт на плечи. Сумрак ныне зябок,

Как щёки тех, навек уснувших яблок,

На ветках. Ибо шанс им не был дан

И ветер обошёл их. Позабавил.

Легонько дунул, у ствола утих.

И долго наблюдали их двоих,

Обнявшихся, приличий вне и правил.

"Так то – любовь? По что он их не сбросил?"-

Подумать мог любой, но вряд ли спросит.

Мимо

Цыганочку сосны танцуют от скуки,

И греют колючие с холода руки,

Да птиц вовлекают, что дремлют в их кроне.

И в съехавшей набок зелёной короне

Так много задора, весны, озорства,

И серьги срывая с калины куста,

Кидает под ноги февраль, как монисто.

А снег ещё бел и пока ещё чисто

И ясно вокруг. Только пылью, как пеплом

Осыпет сугроб незаметно главу.

Но жизнь, в предвкушеньи наивном ослепла,

И влажной ладонью листая главу

Той книги, в которой текущего года

Записаны строчки. Не нами, природой.

Природой округ сотворённого мира,

Что катится мерно и мирно, но мимо.

Политес

Часть леса – влево, на пробор

Зачешет ветер чащу. Чаще

Она смиренно тупит взор,

Когда грустит, тоскует вяще.

И, коли так – не ко двору.

Попало как в полян котомку

нехитрый скарб и,– "чтоб к утру

Тебя не видеть!" Дело тонко -

Вести семейный политес.

А тут – такое… Целый лес!

Ветер

Глазурью, сахарно горбатится пригорок

И горек привкус снега, запах горек.

Его запАх неплотен, сонный ляжет

К земле поближе. Так зимою вяжет

Ущербные местами свитера,

Погоды неуверенной пора,

Столь нервна, своенравна непомерно.

В себе уверенный, и то бывает скверным,

Но ветер северный остудит, успокоит.

Живёт затем! И жив. Об этом стоит

Подумать нам. Камней округ довольно.

Их в юности рассеянной невольно

Рассеяли и разбросали… мы ли?! да!

Таков порядок. Вверх спешит вода,

Незрима, невесома, незаметна.

И ливнем – вниз, и снегом. То приметно

Немного, кажется. Но скрошит время силы,

Как ветер горы, а казался милым!

Трепал нам кудри. Пах медово, сладко…

В зубах навязши воском. Как загадка,

Которой разгадать не суждено.

А есть ли дело, нет ли? Всё – одно…

Эй!

Эй! Чьи вы, птицы! Издалёка?

Ещё нескоро слышать клёкот

Полянам нашим и полям.

Ещё в снегу, стоит семь "ля"²².

В оцепененьи ожиданья,

В бреду, который мирозданье

Ей уготовало. И боле