Меж бредом и явью

От случайных обстоятельств,

А звезда уже нависла

Над землёй. Снегов алмазы

Меркнут тоже, но не сразу.

Это – жизнь…

Раз за разом,

взрывается радуги мыльный пузырь

Так, без мыла.

Зевая, в печи

обнажается то, что не сгнило,

То, что было,

О чём мы молчим.

Вероятность прозрения, ясность

В ней таится угроза. Опасность

Быть непонятым, понятым верно, -

То и это не в пользу, что скверно.

Вера в то, что сомнение вязко,

Нам навязано. Краткое связно,

И доступно поэтому многим.

Так удобнее – жить полорогим.

Если ходишь по суше в раскачку,

Ты – матрос. Именуют чудачкой,

Ты чудить непременно должна.

Ты, сама, никому не нужна.

Раз за разом, ажурным воланом волна

Через край океана роняет себя на поднос

А яичным желтком растекается солнце. До дна

Не доходят лучи. И облупленный нос

Зарывается туго в прибрежный песок.

А вода за кормой – это слёзы, не сок.

Не берёзы весенний кровавый потёк

Это жизнь, что бежит ото всех наутёк.

Ёлка

Вуалью метели – замаранный белым висок,

И в муфту сугроба упрятавши руки худые,

Задумался лес. А снежинки плаксивы, хмельные

Бледны и влажны, и старательно тянут носок

У станка. Да, зима – то наставник суровый.

Спинку – ровно, а хочешь свернуться клубком.

И приветствует нас отстранённо кивком

Лунный свет, что казаться способен лиловым

В полутьме, что сдирает рассвет. И напрасно.

Зиму ночь одевает. А жёлтое с красным -

то у лета и рутовых горки под ёлкой.

Год заштопан сосновой и ржавой иголкой,

Всю в коричневых пятнах, похожих на йод.

Хороводят вокруг, а она не поёт.

Всё, что мило, осталось в лесу, в тишине.

И не слушал никто тихих возгласов "Нет…"

Ёлки

Клеть? Загон?!

Ёлки жмутся друг к дружке с испугом

Каждый час, как иную выносят подругу.

Людям – праздник, а елям куда? На погост.

На дрова, на опилки, на свалку, в компост.

Как же так? Ведь недавно под душем метели

Ёлки косы плели и вполголоса пели,

И случайных пугались косуль, грибников,

Дятлов, белок, синиц и больших пауков,

Кружева на коклюшках колючих ветвей,

Как снежинки на печке, исчезнут скорей,

Чем рассмотришь. И ёлки, расставивши пальцы,

Снисходили терпеть. Так искусно, как пяльцы

Натяжение терпят и трепет полотен,

Тот укол, тот стежок. Кто кому неугоден

Недосуг разбирать. И коронкою пня

Лес пугает, тревожит. Но только меня.

Выстрел

Выстрел первый, утро года

И январскою погодой,

Той, ленивой, той, без красок,

Конфетти, безносых масок, -

Поглотили ночью той.

А Курантов звёздный бой

Гвоздик тонкий к шлейфу лета

Прикрепил и по секрету

Разболтал про тот секрет…

То был выстрел или нет?..

Надежда

Сугробы сбивая с веток – белка,

Нам глубоко, а ей – мелко.

Очерчено небо снега мелками.

Нёбо аллей скрипа шагами

Брезгует, морщится, щурится брызгами

Инея серого крошево. Взвизгнуло,

Ухнуло дерево, лопнуло, треснуло, -

Платье коры слишком грубое, тесное,

А из кармана – лесные орехи

Сыпятся в снег с высоты из прорехи.

Белка сугробы с досады сбивает, -

Всё же обидно и белке бывает,

Если надёжность надежды, как снег.

Может растаять, а может и нет.

Рождество

Тихий снег и нежно -голубое

Небо. Так бывает каждый год

И метель не тронет, и не взвоет,

Дождь рыданьям повод не найдёт.

Вяжут утро сосны тонкой спицей

Гобелены леса. Над трубой -

Дым вуалью и семья синицы

Будит день. Забудет образ твой

Мир постылый. Мир с тобой пребудет!

И подвохом, осыпаясь, мох…

Осудивший – сердца не остудит,

А простивший сделал. Всё, что мог.

На дорожку…

Шарами пушистыми ель к новолетью

Украшена: птицами, снега соцветьем,

Травы серпантином, развеянным семенем…

А день семенит, не считаясь со временем.

Созвездием полночь шатра украшая,

Он думал покинуть, решил, что мешает,

Но месяц, как часть той, неполной луны

Дорожки, покрывшей волненье волны

Закончит дела, в глубь карманов – ключи,

И те, что нетканы, подземны,– ручьи

Замедлят движенья остуженных вод,

Почтить на дорожку тот прошлый, тот год…

Беспросветное

Есть у природы посох инфернальный,

Он надо всеми вороном кружит,

Не озабочен сложностью "Как жить",

Не расставаясь с истиной сакральной,

Он к жизни той, суровой и реальной,

Готовит нас. Но в том не признаётся.

Не им ли счёт несчастиям ведётся,

Которым место сыщется поныне.

А мы постылы. Тот песок, в пустыне,

Он жарок лишь под солнца оком страстным.

И так во всём. Не верится? Напрасно…

У стен Кремля…

То – быль и сказка. Стенами Кремля

Очерчен день, а талая земля

Усталости не ведая, полощет

Себя в реке. И красной стала площадь

Не от побед, что видимы рассвету,

А от того, что лучше места нету,

Ни там не тут. Неведомые дали

Того боялись и о том же знали,

И потому негаснущим огнём

Звезда тоскует день и ночь о нём.

О том мальчишке, что любил Москву.

И вечным сном на подступах заснул…

Ночь в лесу

Глазурь сугроба, пыль метели.

Полёта прочерк, свиристелей

Набеги на уютный сад…

Так, много лет тому назад

Я сам устраивал набеги…

В ту пору – юности и неги.

А что теперь? Желаний нет,

А воробьи смакуют снег…

Морозом сломлены ручьи,

Ничей призыв в глухой ночи…

Она, незрячая, не слышит.

И ходит медленней и тише

Той тени, что за ней бредёт

И в такт никак не попадёт

Шагов ничьих, тревожных нот,

Что лес полночный издаёт.

Снежный вальс