Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену

Предложения фон Штиассни — доброжелательные по отношению к италоязычным австрийцам и, возможно, даже немного наивные в контексте войны — были направлены на преодоление репрессивной политики, с проекцией в мирное время, когда неизбежно придется восстанавливать доверительные отношения между центром и обширной периферией. Для этого нужно было ценить многочисленные примеры лояльности как солдат на фронте, так и мирных жителей империи. С другой стороны, возникал и образ скомпроментированных отношений, обострившихся именно из-за «измены» тысяч пленных в России.

Глава 4. Стать итальянцами

1. Встреча на Родине

Путешествие, которое привело более 4 тыс. пленных из Кирсанова в Италию осенью 1916 г., по понятным причинам является одним из эпизодов, наиболее ярко представленных в дневниках тех, кто пережил этот опыт. Раймондо Кастеллан из Фриули, уехавший с первым из трех конвоев, точно перечислил моменты и места длинного маршрута. Шесть дней поездки на поезде через Тамбов, Москву, Вологду с прибытием в Архангельск; посадка на английский пароход и десять дней плавания, в тревоге от мин вдоль побережья, а также со снегом, холодом и «дурным морем», заставлявшим пассажиров сильно страдать; высадка в Глазго с последующим новым путешествием на поезде в Саутгемптон; ночной транзит через Ла-Манш с погашенным освещением и прибытие во французский Шербур, где сразу после высадки Кастеллан смог наконец-то сбросить свою старую австрийскую шинель; последняя перевозка по железной дороге в удобных вагонах второго класса (пленные получили одеяла, мясо и табак); пересечение Франции, где на каждой станции им дарили цветы, вино, кофе, открытки и, наконец, прибытие в Турин утром 9 октября 1916 г.[468] Прием на вокзале в пьемонтской столице был особенно торжественным. «Братьев по несчастью, прибывших из далекой России», с «нотами самого высокого и трогательного энтузиазма» приветствовал министр Убальдо Командини, а также префект, представители государственных и городских властей, союзников и, прежде всего, восторженная толпа, которая сопровождала солдат по улицам города к местам их размещения[469]. «Здесь вас по-матерински приветствует сама Родина!», — провозгласил министр Командини, ознаменовав начало новой главы в жизни этих людей.

Прибытие в Италию формально положило конец их статусу пленных. Во время поездки они считались всё еще находящимися в плену, поэтому их сопровождали вооруженные конвоиры. Это предложил глава военной миссии Акилле Бассиньяно — дабы в случае необходимости «военная дисциплина военного времени была применена со всей строгостью»[470]. Итальянцы прекрасно знали о международном внимании к этой операции, и по этой причине позаботились о том, чтобы на протяжении всего пути «ирредентисты» не покидали конвой, чтобы им обеспечили дисциплину и гигиену, особенно в странах транзита, Англии и Франции, избегая «эпизодов и неувязок, способных нанести урон нашей стране и в любом случае снижающих политический эффект от этой репатриации, в том числе с учетом оценки, которую союзники должны будут сделать в отношении чувств ирредентного населения»[471]. Нужно было создать образ дисциплинированных воинов, послушных итальянским властям и жаждущих вернуться на Родину, тем самым обеспечивая моральную легитимность итальянских территориальных претензий. Это означало также, что 4 тыс. итальянских солдат не могли продолжаться считаться пленными после прибытия в Италию. В июне 1916 г. глава отдела по политическим вопросам Министерства иностранных дел предложил Соннино четко высказаться по данному вопросу, чтобы избежать «неувязок, которые уже имели место», когда эти солдаты, номинально пленные, окажутся в тюрьме или под угрозой отправки на Сардинию[472]. Такой вопрос означает, что на тот момент четкое решение по этому вопросу еще не приняли, и подтверждает, что в прошлом часть пленных, покинувших досрочно Россию, была в Италии интернирована[473].