Между адом и раем

И это аргумент для пожилой женщины был не очень убедительным. Она покачала головой и, положив велосипед на землю, слегка пригнула подол своей большой юбки. Затем присела на раму и тут же ойкнула. Неподалеку от себя она увидела разбросанную верхнюю одежду пострадавшей. Бросилась ее собирать. Джинсовый костюм оказался целым, лишь были оторваны две пуговицы на куртке. Вскоре несчастная слегка помылась дождевой водой, обтерла полотенцем ссадины и кровоподтеки на своем теле.

После этого женщины вышли на опушку леса, присели. Сиденьем было толстое полусгнившее дерево. Разговорились. Адлер поделилась своими воспоминаниями о детстве и юношестве в родной деревне. О Германии же она рассказала очень скупо. Крестьянка, которой Адлер давала на вид лет семьдесят, на самом деле была только на десять лет ее старше, рассказала о своей жизни почти все.

В семью Осокиных, они приехали в Орловку двадцать лет назад, горе стучалось довольно часто. Сын Антон погиб в Афганистане. Николай, муж Надежды сильно переживал, спился и покончил с собою. В недалеком прошлом он работал механиком на ферме, имел несколько грамот за хороший труд. Дочь Евгения, «нагулявшая» ребенка, жила в г. Называевске. Часто болела. Внучек Петя очень обрадовался приезду бабушки, она привезла ему гостинец ─ двести граммов конфет. На большее у нее не было денег…

Поделилась Надежда и проблемами, которые испытывали сельчане. Перестройка, начатая плешивым дьяволом, так она окрестила бывшего президента СССР, не принесла им особой радости. Они остались без работы. Мало того. Село вымирало. Раньше в нем было сто двадцать дворов, жило около четырехсот человек. Сейчас же ─ дворов тридцать, не больше. Из ста душ только половина ходячих. Пьянство ─ явление повседневное. Пили не только взрослые, но и малолетки. «Культюры», так выразилась Осокина, в деревне вообще не было. Полусгнившее строение, где раньше был клуб, растащили на дрова. «При лютой присмерти» находилась и школа, ее уже пару раз закрывали, потом вновь открыли. Три года назад учеников возили в соседнюю деревню Чугуевку, на тракторе или на лошадях. Были дни, их вообще никто не возил. Один из второклассников рискнул идти на лыжах. Заблудился и замерз. Утром в село понаехало видимо-невидимо начальников. Школу опять открыли. Сейчас в ней одна учительница на девять учеников. Одна на все классы, с первого по восьмой.

Без «культюры» жила и рассказчица. Она два года жила без телевизора, на ремонт допотопного агрегата не было денег. Были и другие «кучи страха». За последние годы в Орловке «безбожно» воровали. Продукты питания она хранила в комнате или под кроватью. Во время сна под подушку ложила топор, которым когда-то ее муж рубил американских бройлеров.

Перед окончанием своей исповеди, седовласая, словно защищая свой возраст, с некоторым укором произнесла:

─ Да, Верушка… Разница в возрасте у нас небольшая, но жизнь сильно разная… ─ Бросив взгляд на модные туфли крашеной блондинки, она продолжила. ─ У тебя, краля городская, вон обувка хорошая, да и розовые ногти на ногах… ─ Стиснув зубы и, слегка покачав головой, она добавила. ─ Жизнь у нас несладкая, не как в твоей Немеччине…

Адлер после длительного откровения землячки, которое изобиловало не только специфическим жаргоном, но и матерщиной, некоторое время молчала. Молчала и крестьянка. Она все еще не понимала, что потеряла в этих краях моложавая и модно одетая женщина. Лично сама она в Немеччине не была, но многое об этой стране слышала. Люди жили там неплохо, пенсионеры шныряли по заграницам… Что еще человеку надо в этой жизни? Ее размышления прервала иностранка. Она тихим голосом произнесла:

─ Надежда Ивановна… Я приехала сюда специально… Хочу поклониться праху родственников… У меня здесь… ─ Осокина тут же ее прервала. ─ Какое кладбище? Какие родственники? ─ проворчала она сиплым голосом. ─ Кладбища уже давно нет… На нем пасутся коровы, да пьяные мужики оправляют надобности…

Адлер вмиг порозовела. Она все еще не понимала, о чем говорила сельчанка. Она слегка скрипнула зубами и с нескрываемой злобой отпарировала:

─ Надежда Ивановна, я Вам о кладбище говорю, а не о каком-то скотомогильнике… ─ Седовласая вплотную приблизилась к сидевшей, затем с явным недовольством прошипела. ─ Бабонька моя… Я вижу, что ты еще витаешь в облаках прошлой жизни… Сейчас другая житуха, человек друг другу враг и бандит… ─ Осокина тяжело вздохнула и вновь продолжила. ─ Кладбище Толька Чуйнов по пьянке распахал… Отомстил главе сельской администрации, он посадил его брата за решетку…

Адлер от услышанного слегка ойкнула. Ойкнула не только от того, что надругались над памятью ее близких людей, но и от того, что услышала фамилию своего одноклассника. В школе он был прилежным мальчиком. Даже не курил…