Между львом и лилией

Обучение у моего нового учителя было совсем другим, нежели у его брата. Мы занимались только огнестрельным оружием – ружьями и пистолями, и мечтой его было создать быстро заряжаемое оружие высокой точности и дальности выстрела. Во многом он добился весьма впечатляющих результатов; так, например, его стволы были легче и прочнее любых других, и изнашивались намного медленнее, причем все стволы одной партии были практически одного диаметра, что позволяло изготавливать универсальные пулелейки. Кроме того, он экспериментировал с различными добавками в сталь, а также пытался создать новые виды пороха, причем кое-какие результаты у него уже были.

И, в отличие от Манфреда, Фридолин приветствовал любые наши идеи, даже самые, на первый взгляд, нелепые. Два моих предложения, над которыми сначала смеялись мои соученики, были, к моему удивлению, даже приняты. Впрочем, оба моих коллеги закончили обучение достаточно скоро – все-таки они были меня на несколько лет старше – и я остался единственным учеником у мастера. Новых Фридолин брать не стал – мол, «стар я уже», как сказал мне он, хотя было ему, наверное, всего лет пятьдесят. Зато меня теперь приглашали к хозяйскому столу, и ели мы втроем – фрау Фаренбах умерла при родах Хильтруд, и мой хозяин с тех пор так больше и не женился.

Через три года после моего перехода к нему, мастер вдруг объявил мне, что я всему уже научился, и он производит меня в подмастерья – на полтора года раньше, чем это полагалось согласно условиям контракта. Теперь мне предстояли четыре года странствий, после чего я должен был вернуться в Зельбах, сдать экзамен на звание мастера-оружейника, и, по задумке моего хозяина, женившись на Хильтруд, стать его компаньоном. А в перспективе – унаследовать его мастерскую.

Подмастерья, как правило, работали по два-три месяца на одном месте, после чего перебирались на новое. Таким образом, мы могли ознакомиться с техникой работы других мастеров, по которым нас распределяла местная гильдия. Каждый раз, за месяц до переезда, я отправлял письмо Фридолину, и в гильдии в следующем пункте моего маршрута меня всегда уже ждало письмо от моего мастера.

Но, в один прекрасный день, когда я прибыл в Падерборн, мне выдали письмо не от Фридолина, а от его брата Манфреда, в котором тот писал, что Фридолин умер от ожогов – не иначе как эксперимент с новым видом пороха оказался неудачным, с грустью подумал я. Далее, Манфред сообщал мне, что я более не являюсь кандидатом в мастера. А в конце была приписка, что моя помолвка с Хильтруд расторгнута.

Последнее меня не слишком огорчило – все-таки красотой моя бывшая невеста никак не блистала. А вот найти другого мастера, который ввел бы меня в местную гильдию, было весьма сложно, ведь это было, как правило, обязанностью того мастера, у которого ты обучался. Те же у кого я работал во время странствий, и слышать об этом не хотели, опасаясь нового конкурента.

Но однажды, когда я был в Бремене, герр Аренд, у которого я работал, рассказал мне, что его младший сын, только что сдавший экзамен на мастера, решил уехать в Россию. И если я поеду с ним, то смогу стать мастером там – его сын поспособствует этому, если я отработаю у него год.

Я решил отметить это предложение и пошел в местный кабак, где ко мне подсел благообразный человек лет сорока, назвавшийся Йоахимом Клингбайлем из Дюссельдорфа. Узнав, что я оружейник, и что собираюсь в Россию, он сказал:

– В России холодно, народ там грязный, мерзкий и лживый. Зачем вам туда?

– А что же делать?

– Мы едем в Америку, в английские колонии – там много немцев, и там вам даже не понадобится сдавать экзамен на мастера. Через неделю, я отплываю туда с группой переселенцев, и мне совсем не помешает кузнец. Мы собираемся основать новое поселение, и если вы согласитесь ехать с нами и прожить у нас семь лет, то я полностью оплачу вам дорогу, а в Новом Свете я буду покупать ваши изделия по рыночной цене, причем доход в пять фунтов в месяц вам будет гарантирован.

– Да, но я уже пообещал…

– Кроме того, мы построим и полностью оборудуем ваш дом и вашу кузницу.

– Но я еще и оружейник…

– Тогда гарантированная сумма составит десять фунтов в месяц, и вас будут бесплатно снабжать продовольствием и всем необходимым.

Подумав немного, я согласился, тем более что и сам Клингбайль, и его люди были католиками, как и я. Через два месяца, мы прибыли в Балтимор и отправились далее в крохотный поселок под названием Монокаси, где Клингбайль встретился с человеком по фамилии Меркель, к которому у него было письмо. Вернулся он вполне довольный – мол, скоро будут у нас с вами земли по реке Сасквеханне, вот только их надо очистить от индейцев. Когда я сказал, что индейцы – такие же люди, как и мы, Клингбайль ответил, что нет, они – как дикие звери, и живут на нашей земле.

И тут я совершил большую ошибку. Я сказал, что, раз там живут другие люди, то это не наша земля, а их, и что любой, кто договаривается об убийстве невинных людей, сам убийца. И что я не пойду с ними на землю, обагренную кровью несчастных.