Между мирами или Поцелуй для дракона

– Ты думаешь, я не справлюсь с одной маленькой лгуньей? – улыбка окрасила суровое лицо с наливавшейся на щеке ссадиной.

– Хорошо. Скажешь, как будешь готов, и я открою портал.

– А что насчёт завесы?

– Я её снял, – кивнул Ияр, – в ней нет смысла – ведьма поймана.

– Верное решение, а то, боюсь, в скором времени воины первого круга начали бы выказывать недовольство. Ограниченные в силах не могут полноценно следить за порядком на Амманеке.

v

Оливия

Жар лизнул робко. Сначала подумалось, что ветер, хлеставший по лицу, стал теплее, но чем дольше я падала, тем ощутимей становился огонь. Огонь, что из крохотной точки, разрывающей тьму, стал шириться и превращаться в линию, потом реку, а после — целое горное течение бурлящей лавы.

Вот теперь стали понятны слова насчёт очищающего огня пустыни. Это не просто метафора. И Найра уверяла, что возможно выжить?! Да, если ты только не человек и из стали. Хотя, наверное, и она тут сдастся. Нет, терминатором из последнего эпизода я становиться точно не желала, поэтому заверещала в голос так, что заложило уши. Попыталась достать до стены, надеясь уцепиться за что-то, что прервёт моё падение с высоты. Но слишком далеко. Моя попытка привела лишь к тому, что я перевернулась и оказалась летящей вперед спиной.

Жар стал плотнее, облизывал кожу и волосы. Вот ещё немного – и я вспыхну. Вспыхну до того, как тело поглотит бурлящая лава.

Но прошло ещё несколько страшных мгновений, за которые я, кажется, лишилась чувств, и падение стало замедляться, а поток встречного ветра усиливаться. И вот я уже не падаю – парю. Мягко зависаю в нескольких метрах над бурлящей рекой, что, словно живая, тянет свои костлявые пальцы и, не дотягиваясь, взрывается пузырями, истончая мерзкий аромат аммиака. А после тот самый ветерок – энергия – закутывает меня, как в кокон, и с неимоверной силой тащит обратно и выкидывает на поверхность, как пробку из шампанского, бросает тряпичной куклой к ногам многочисленной толпы. Которая, недолго пребывая в изумлении, взрывается бурными восторгами.

Придерживаюсь за ушибленный бок и ошалело смотрю на гостей. Воинов, что спешат оградить от толпы. Слуг, что спешно несут мне воду и влажные тряпки. На других невест, что ошеломлены не меньше моего.

Лишь Лум улыбается искренне и радостно, порывается ко мне приблизиться, но её останавливает Нененка – видать, не положено. И Лум кидает виноватую улыбку, пожимая острыми плечиками.

Из-за оглушающего шума и своего ступора я не сразу замечаю, что толпа расступается. Но когда тень накрывает моё трясущееся тело и служанки отступают, склонив головы, поднимаю взгляд.

Ияр! Хотелось понять, что он думал в тот момент, когда смотрел с непроницаемым видом. Залезть в его голову. Накричать. Спросить, дернуть за ремни на груди, чтобы встряхнуть. Надавать пощёчин, приложить чем-то тяжелым по голове… а после прижаться, обнять, почувствовать, как в ответ обнимают его сильные руки, и заплакать.

Хотя заплакать оказалось самым простым. На его безразличный и, как мне показалось, разочарованный взгляд, я разревелась. Разразилась такой истерикой, что самой стало не по себе. Пусть. Сейчас меня меньше всего волновало, что обо мне подумают. Я сжалась на земле и зашлась в горьком плаче. Выплакивала всё: боль, отчаяние, пережитый страх и нежданно обретенное спасение.

Что было дальше – помнила с трудом. Меня осмотрел лекарь, потом подняли под руки усадили в подобие кареты и повезли во дворец, окружив стражниками так, словно я истинная драгоценность. Или сущее зло.

Когда добралась до покоев, которые, как я поняла, до будущего решения повелителя стали моей тюрьмой, рухнула на кровать и уснула.

v

Ияр

– Невозможно! Ты сказала: она умрет!

– Нет, я сказала, что это шанс тихо и мирно от неё избавиться.

– Но она жива!

– И на то воля Ярыша.

– Невозможно!

– Ты хочешь поспорить с богом, Ияр?

– Я хочу понять, какую магию она применила, чтобы спастись!

– Наверняка ту же, что и другие девушки — силу веры. Веру в тебя, Ияр.

– Ты смеешься надо мной, жрица? — В стену полетела чаша с вином.

– Как я могу, о великий из великих?! Я лишь песчинка на дороге вашей судьбы, не больше.

– Песчинка, что стала булыжником… Вот что? Что мне теперь делать, скажи? Девчонка жива! У неё появились обожатели, её теперь не так просто казнить — люди не поймут! Не все, конечно, но достаточно для пересудов. Ведь доказательств её магии нет?

– Нет.

– И признать за ней тяжкие преступления я не могу.

– Не можете.

– Так что? Скажи мне, Найра! Что. Теперь. Делать?!

Рука жрицы легла на грудь Ияра, от ярости нервно вздымавшейся:

– Пусть продолжит испытания.

– Ты совсем обезумела, старуха?! — Ияр стиснул зубы, стараясь сдержать себя и не причинить вред женщине.

– А почему нет? Она оступится. Не сможет не оступиться. И тогда с ней будет покончено.

– Ты уже обещала…

– Но я же не знала, что она сможет проявить доверие. В любом случае, ей не стать соларой, и мы оба это знаем. Она погибнет, как только изопьёт из источника огнепада. Если доберется до него.

– Не доберётся – я этого не позволю. Сегодня празднества отменяются. Пусть готовят арену.