Между мирами или Поцелуй для дракона

– Ты не дашь девушкам отдыха?

– Нет. Хочу немедленно перейти к третьему испытанию. Это же не нарушает правила?

– Нет, но…

– Тогда завтра с утра арена!

v

Он злился не из-за того, что она выжила, а потому что бессилен перед ней. Когда увидел хрупкую, но несломленную девушку, выплюнутую самой бездной, желал подойти, обнять, расцеловать и унести в свои покои. Но он должен был оставаться бесстрастным. Сдержался. Кажется, тогда от напряжения его сердце снова дало трещину. И закровоточило. Смог выдохнуть, только когда девушку увезли. Но побороть желание быть с ней рядом осталось.

Отсидев словно на лезвиях, пока другие девушки пытались доказать свою веру, он, наконец, обратился в дракона и рванул в небеса.

Когда чувства становились сильнее воли, только дракон помогал охладить голову. Вернее – стать заложником инстинктов, тех, что родились вместе с землёй и солнцем. Инстинктов, которым столько же лет, сколько самой жизни.

Много животных полегло от смертоносных когтей и ненасытной пасти дракона, но только это смогло притупить ярость. Помогло взять волю в кулак и немного унять боль.

Боль от того, что нужно с ней сделать.

Боль от того, что сделать не может.

…Измазанный с ног до головы кровью животных, Ияр появился на её пороге, сжимая в руке початую бутылку вина и сверкая замутнённым взглядом синих глаз. С ярким намерением овладеть ведьмой и покончить с душевными терзаниями. После третьей или четвертой пузатой склянки эта мысль показалась здравой. Если не можешь от чего-то удержаться — возьми. А почему нет, если он уже под чарами?

Трахнуть, насытиться и забыть, как делал всегда. А самое главное — родить к себе ненависть. Ярость. Чтобы не смела питать иллюзий, что он будет есть с её рук. Чтобы не думала, что властна над ним. Истоптать, покалечить и вывернуть её душу.

Прекрасный план. Прекрасная возможность.

Оливия спала, лежа на боку. Её соблазнительное тело, обласканное лунным светом, лившимся в окно, манило. Руки под подушкой, а оголенные до бедер ноги — на скомканном покрывале. Такая безмятежная, словно и не было заточения, словно не она сегодня утром была пережёвана бездной.

Слишком мирный сон, слишком завидный покой.

Покой, что ему и не снился.

От жгучей несправедливости, опалившей внутренности, решительности прибавилось. Ияр допил вино и отшвырнул бутылку в стену.

Испуг. Сонное оцепенение.

Прищур оценивающего взгляда, подмечавшего не только его растрепанный вид, но и засохшую кровь и полное понимание, зачем он здесь.

Нет, она слишком умная для ведьмы. Ни криков, ни гримасы ужаса. Хмурый взгляд – тот, что осуждает, но подчиняется чужой воли. И молчаливое приглашение.

Ияр даже опешил. Мечтал увидеть сопротивление, крики, ругань, ярость. Что ему было бы на руку. Но не овечью покорность.

Ему стало противно. Желание обладать схлынуло, и Ияр грузно осел на пол и привалился к стене.

Оливия стремительно подбежала к нему, путаясь в ненавистных простынях, и робко тронула за запястье.

– Ияр, что случилось?

– Ты случилась, Оливия! – обвинительно бросил заплетающимся языком. – Твоя магия слишком велика. Я не в силах ни убить тебя, ни трахнуть. Вот скажи: что мне делать? Соларой ты не станешь. В бездну к своим тёмным тварям тоже не торопишься, – Ияр ткнул пальцем в грудь девушки, прикрытую плотной тканью сорочки. – Скажи: что ты задумала? Почему мучаешь меня? Почему не уничтожаешь мир? Или ждёшь подходящего момента?

Оливия поморщилась от стойкого перегара, аккуратно схватила мужчину за ладонь и приложила к его груди. Свободной рукой дотянулась до одной из подушек, разбросанных по полу, и подсунула Ияру под голову.

– Потому что я не ведьма…

– Докажи!

– Знать бы как, — острые плечики устало приподнялись и опали.

– Потому что ты ве-е-едьма! — осоловело моргая, протянул он. – Кара богов за то, что плохо чту их традиции.

Оливия засмеялась:

– Ну если бы всех мужчин карали такими девушками, думаю, сейчас бы выстроилась очередь до самого горизонта.

Девичий смех показался таким приятным, что Ияр непроизвольно прищурился, греясь в его звуках, и как-то незаметно для себя перекатился с подушки на её колени. Щека прижался к гладкой коже, рука стала оглаживать коленку и бедро, лениво выводя на ней незамысловатые узоры и ощущая, как девушка при этом напряглась.

– Расскажи о себе, Оливия. Где ты родилась, есть ли у тебя семья. Не вымышленная — настоящая…

Поняв, что намерения Ияра чисты, она расслабилась. Откинулась на стену и вытянула ноги.

– Она не сильно отличается от вымышленной. Родители погибли, когда я была ещё малышкой. Воспитывала тётка. Своеобразная особа. Не любила людей и общение с ними. Что бы познавать мир, мне приходилось много читать. Потому, наверное, я и стала библиотекарем. Хотя до этого мечтала стать археологом.

– Ке-ем-м? – сонно протянул Ияр, удобнее устраиваясь на ее коленях и усмиряя дыхание.

– Тем, кто ищет древности.

– Зачем?

– Чтобы понимать, как жили люди прошлого. Их быт, привычки, мечты.

– Зачем?

– Ну… чтобы казаться полезной. Я всю жизнь ощущаю себя одинокой. Не знаю… я словно не на своем месте. И, кажется, копни землю поглубже – откроется тайна.

– Зачем?