Между нами города (СИ)

— Не спрашивала, а утверждала, что мы должны выключить свет.

А, точно! Помнится, об этом распинался назойливый дежурный. И об этом же я, разумеется, напрочь забыл, потому что какой-то там свет меня интересовал в последнюю очередь.

Пришлось спешно пробежаться по всем этажам и все проверить. Затем дождаться, пока мои манипуляции повторит дежурный – тип оказался и правда жутко настойчивым и недоверчивым, все ему надо, вы только посмотрите… все это время я нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу, Надя поглядывала на меня и осуждающе качала головой, но это был именно тот вид осуждения, которого я так отчаянно жаждал. Всегда. Я смотрел на нее в ответ и тоже улыбался.

— Он пьяный, что ли? — вернувшийся из обхода дежурный обратился к Наде, но смотрел при этом на меня. Никак влюбился без памяти.

— Нет, это его обычное состояние, — серьезно ответила она. — Врожденное, неизлечимое. Медицина, как говорится, бессильна.

Не знаю уж, как он там отнесся к ее словам, но в итоге кивнул. Закрыл зал, просто с черепашьей скоростью поворачивая ключ, нехотя отдал мне его в руки (за это пришлось побороться, все-таки мне еще завтра возвращаться и замки чинить), пообещал, что поговорит с Палычем и узнает, правда ли ключ нам достался от него, и только потом ушел в свою каморку. Тоже максимально медленно.

— Повезло, что он сломанные замки не разглядел, — сказала Надя.

— Угу.

— И все-таки он оказался бдительным – пришел же нас проверить. Так что без ключа мы бы тоже просидели здесь не так долго. Не всю ночь. Это не может не радовать, потому что… — говоря это, она осеклась и в очередной раз покачала головой с этим своим фирменным и таким любимым мною осуждением: — Тихомиров, хватит выглядеть таким странным. Я уже не очень хочу, чтобы ты меня провожал – побаиваюсь.

В ответ я молча взял ее за руку и повел к парковке возле универа – там осталась моя машина. Надя не сопротивлялась, так же молча она шла рядом.

ГЛАВА 12

Роман

До ее дома мы домчали быстро. Всю дорогу я держал Надю за руку, словно она могла выпрыгнуть из машины на ходу. Припарковался в ее темном дворе… Надя тяжело сглотнула и сказала:

— Я… мне пора, Ром. Кормить Морика, и вообще…

— Надь…

— Нет, Тихомиров! — она замотала головой и зажмурилась, словно собираясь с силами. И зашептала: — Не надо. Я ведь не железная, Ром. Не смогу я на этих вечных качелях раскачиваться. Да и не хочу – не мое это.

— Да каких качелях! — я вновь попытался взять ее за руку, но она мотнула головой и выскочила из машины. Я выскочил тоже – не смотреть же, как она убегает. Снова.

Я нагнал ее уже у подъезда, схватил за плечи и развернул к себе:

— Что за привычка у тебя такая – вечно деру давать?!

— Нет у меня такой привычки, ясно? — запальчиво ответила Надя. Потом сбавила тон и добавила: — Просто мне надо подумать, Ром. Одной побыть, все переосмыслить, понимаешь?

— Нет, — честно ответил я. — Не понимаю. Все же хорошо было…

Надя вскинула на меня гневный взгляд:

— Хорошо?! Наброситься друг на друга в спортивном зале, ничего толком не обсудив – это, по-твоему, хорошо? Не все проблемы стираются поцелуями, Тихомиров. Они тебе не гипноз, понятно? Это все не так работает. В жизни недостаточно поцеловать девушку, чтобы она все забыла и поверила в ваше общее счастливое будущее. Чтобы забыла… все остальное.

— Я и не рассчитывал, что ты все забудешь. По крайней мере, сразу. Но постепенно… почему нет? Зачем казнить за один проступок вечность? — все эти вопросы были риторическими и заданными уже множество раз… и я вдруг понял, что Надя на самом деле слишком боится. Меня, себя… и себя даже больше. И это ее отступление – попытка отыграть назад. Она та еще трусиха, боится, что я снова причиню ей боль. Сейчас она все обдумает, придет к каким-то своим жутко умным выводам, а потом сделает все, чтобы мы больше не встретились. Будет меня избегать или ходить везде на пару с этой ее строгой подружкой, что меня ненавидела и испепеляла взглядом. И все будет зря.

И опять я почувствовал, что ее упускаю. Что вот она, стоит всего в шаге, смотрит на меня… можно протянуть руку и коснуться. Но этот шаг что сотни тысяч километров, с тем же успехом Надя могла высадиться на Луне и глядеть на меня оттуда. Между нами все равно пропасть. И я не понимал, как ее преодолеть, убрать с нашего пути. Объяснить ей, что люди иногда меняются, что тот, кого она узнала прошлым летом, сдох от тоски по ней, а еще самую малость – от собственной тупости, но в пепле возродился кто-то новый, готовый к переменам. Она в это все равно не поверит, и только время откроет ей глаза. Но для этого мне нужен шанс.