Между нами лёд (СИ)

— Ты прекрасна, Таня, — счастливо улыбнулся Евгений, чувствуя, как по его телу разливается тепло.

Его маленькая, нежная Плюша. Такая красивая и… чем-то явно встревоженная. Карие глаза отражали страх, который Громов отчетливо видел. Этот страх так сильно овладел Таней, что она, кажется, даже не услышала его комплимент. Евгений понимал, что она боится выходить на лёд. Этот прокат станет для них двоих судьбоносным, самым главным в жизни, и навсегда добавит к их именам присказку «Олимпийский чемпион».

Но страх Татьяны был обоснован не только волнением, но и плечом, которое теперь болело, не переставая. Оно ныло и стреляло безостановочно, не давая даже пошевелить рукой. Перед выходом из раздевалки она захотела взять бутылку воды со стола, но когда протянула за ней руку, едва сдержала собственный крик.

— Крошка, — улыбнулся Громов, крепко обнимая её, буквально вжимая в себя, от нахлынувших эмоций. Он и сам волновался как никогда сильно, понимая, как много будут значить для них двоих эти четыре минуты тридцать секунд. — У нас всё получится, — заботливо прошептал Евгений, поглаживая Таню по голове. — Я знаю.

Алексеева закрыла глаза, чувствуя, как начинают дрожать её губы от подступающих слёз. Она сделала глубокий вдох, уткнувшись в его грудь, ощущая любимый аромат парфюма, смешанный с уже родным запахом его кожи. Она не достойна всего этого. Не достойна олимпиады, на которую попала случайно. Не достойна лучшего мужчины, которому врала вплоть до вчерашнего вечера, даже после короткой программы доказывая ему, что это всё из-за головокружения. А ещё втянула в своё вранье Антона, умоляя ничего не рассказывать Громову. Сейчас, будучи не в силах пошевелить правой рукой, Таня понимала, что должна пойти к врачу, но предчувствие внутри неё кричало — «Дура! Ты снова не послушалась его и ничего хорошего из этого не выйдет!».

— Мне, — Таня с трудом выпуталась из рук Евгения, смотря куда-то в пол, боясь встретиться с ним взглядом, — нужно отойти ненадолго.

— Куда? — нахмурился Громов, зная, как необходимо им быть рядом перед выходом на лёд.

— Позвонить маме, — кивнула Татьяна, делая неловкий шаг назад.

— А зачем отходить? — искренне не понимал Евгений. — Давай позвоним ей вместе.

Таня закусила нижнюю губу, чувствуя, что вот-вот сорвется и заплачет. Почему он вёл себя так заботливо, так тепло именно сейчас, когда она понимала, что поставила под угрозу всё?

— Просто подожди меня здесь, ладно? — из последних сил сдерживая слёзы, обратилась к нему Таня, поднимая, наконец, блестящие глаза. — Я просто очень волнуюсь. Мне нужно отойти и поговорить с мамой наедине.

— Если ты считаешь, что так будет лучше, — пожал плечами Громов, подозрительно нахмурив брови. Счастье и тепло внутри него медленно сменялись на какое-то странное чувство тревоги, подступающее к горлу подобно тошноте, а Татьяна тем временем поспешила уйти. Она быстро перебирала ногами, направляясь к врачу. В подтрибунном помещении с ней столкнулась Ксения.

— Эй! — воскликнула она, широко улыбаясь. — Мне кажется, что сейчас ты должна идти в другую сторону под руку с самым красивым мужчиной в этой Галактике!

— Пожалуйста, отвлеки его, — взмолилась Таня, положив ладонь здоровой руки на плечо подруге. — Постой возле кабинета Антона, пока я буду там, и, если он к нему вдруг подойдет, уведи в другую сторону. Отвлеки как угодно!

— Что случилось? — улыбка с губ Исаевой пропала, а в глазах появилась тревога. — Что-то с твоим здоровьем?

— У меня нет времени! — покачала головой Таня, направляясь к двери медицинского кабинета. — Умоляю, сделай, как я прошу! — не дожидаясь ответной реакции от подруги, Татьяна зашла в кабинет врача.

***

— Таня, — Антон снял очки, положив их на очередной рентгеновский снимок фигуристки, а затем приложил пальцы к переносице, пытаясь найти в себе силы продолжить этот разговор, зная, какую боль он причинит. — Тебе нужна операция.

Алексеева приоткрыла губы от шока. Она понимала, что просто так эта боль уже не пройдет, и ей придется прибегнуть к какому-то лечению или, может, к блокаде, но услышанное окончательно выбило почву из-под ног, лишая возможности говорить и дышать.

— И нужно сделать её как можно скорее, иначе велика вероятность, что мы потеряем подвижность твоего плечевого сустава и…

— Нет… — одними губами прошептала Таня, качнув головой.

— И, следовательно, всей руки, — договорил Антон, опуская взгляд на стол. Видеть реакцию фигуристки было буквально больно для него самого.

Алексеева приложила ладонь здоровой руки к лицу, пытаясь осознать услышанное, но этому помешал голос Громова, раздавшийся в подтрибунном помещении.

— Где она? — разъяренно обратился он к Ксении, заставляя её вжиматься в стену.

Татьяна переглянулась с Антоном, и в её взгляде он явственно прочел мольбу о том, чтобы он и в этот раз ничего не говорил Евгению.

— Я должен, Таня, — вздохнул врач, заставляя её обреченно кивнуть и признать, что через считанные минуты настанет конец. Конец всему. Ей в том числе.