Между нами лёд (СИ)

Такой ответ разозлил Таню, которая и без того находилась в очень шатком психологическом состоянии. Она спрыгнула с высокой кушетки, подходя к небольшому шкафу и открывая его здоровой рукой. Бегло осматривая препараты, она пыталась понять, какой был необходим.

— Дай мне блокаду! — практически прорычала Таня, краем сознания отмечая, что ведет себя как Громов, когда того что-то выводило из себя.

Антон гневно поджал губы, вставая из-за стола и подходя к шкафу, сразу же доставая оттуда нужную ампулу.

— Я не могу сделать тебе блокаду, понимаешь? — несмотря на свои действия произнес врач.

— Почему?! — срывалась на истерический крик Таня. — Почему ты можешь делать такие уколы Жене, но не мне?!

— Потому что с травмой Жени я работаю уже давно, а про твоё плечо нам ничего не известно! — повысил на неё голос Антон. — Блокада имеет смысл только если сохранена подвижность! Если ты сейчас, несмотря на боль, сможешь поднять руку вертикально вверх, то я сделаю укол. Но тебе придется подписать бумагу о том, что ты берешь всю ответственность на себя. Я такой грех на душу брать не буду. Мне хватает Громова.

Татьяна ничего не ответила. Она опустила голову, посмотрев на ладонь правой руки, и сделала глубокий вдох, осознавая, что сейчас предстоит вынести, а затем принялась медленно отводить руку в сторону.

Рука Тани дрожала. Вся. От плеча до кончиков пальцев. Она поджала губы, зажмуривая глаза, из которых вновь побежали слёзы. Антон нахмурился, когда увидел, что дрожь, вызванная нестерпимой болью, распространилась на всё тело Тани, затрагивая даже её ноги.

Когда рука Татьяны была почти параллельно полу, она дрогнула, начиная опускаться вниз. Антон кивнул, понимая, что блокаду колоть бесполезно. Таня не сможет управлять ею.

Но сдаваться Алексеева не собиралась. Бой со своим телом проигрывать было нельзя. Перед её зажмуренными глазами был Громов. Сильный Громов. Всегда идущий до конца. Даже когда организм мешает ему это делать. И это придало Тане сил для ещё одной попытки. Она сильнее сжала побелевшие окончательно губы и вновь принялась поднимать руку вверх, чувствуя адскую боль в плечевом суставе, которая разливалась по всей руке вплоть до кончиков пальцев. Когда правая рука Тани была почти вертикально, она начала сдавленно стонать от боли и как только, наконец, сделала то, что просил врач, открыла глаза. С её губ сорвался громкий вымученный стон, а затем правая рука обмякла, повиснув так, будто не принадлежала живому человеку.

— Коли! — взмолилась Таня, а затем провела ладонью по лбу, убирая легкую испарину и боясь даже представить, как ужасно выглядит после всех этих слез и боли.

Антон был вынужден найти в шкафу шприц. Таня выполнила условие, которое он ей поставил. Но врач всё равно переживал о том, как она сможет держать себя на этой руке, которая являлась опорной и принимала на себя всю нагрузку. Раскалывая ампулу, чтобы достать содержимое, Антон мысленно проклинал и Таню, и Громова. Они оба друг друга стоили и заставляли опытного спортивного врача нервничать.

— Игла толстая, — предупредил он фигуристку, когда та села на кушетку. — Это необходимо, чтобы достать до сустава. Будет больно.

— Я стерплю, — решительно кивнула Таня, но всё же поджала припухшие от слёз губы.

***

Таня резко толкнула дверь, выходя из кабинета врача. Боль начинала угасать. Она постепенно уходила от кончиков пальцев, поднимаясь туда, откуда исходила и угасала окончательно уже именно в плечевом суставе.

— Что происходит? — накинулась на неё с вопросами Ксения, всё это время поджидавшая у кабинета. — Громов вышел и еле стоял на ногах. Что случилось?

— Всё потом, — отмахнулась Таня, быстро перебирая ногами, заставляя подругу ускориться. — Сначала нужно найти Женю.

Алиса, собиравшаяся бежать на поиски Тани, замерла, увидев её в коридоре. Походка Алексеевой заставила Калинину сощуриться, чтобы убедиться, что это именно она. Таня направлялась к ним не по-кошачьи мягко, как делала это обычно, а быстро, уверенно, решительно и… Несколько агрессивно.

— Что произошло? — обратилась к ней Алиса, когда Таня подошла к Громову. — Почему он такое сказал о тебе?

— Сказал что?

— Что ты для него не… Существуешь, — с трудом озвучила Алиса.

Таня на несколько секунд замерла, понимая, что сама виновата в случившемся. Ждать какой-то другой реакции от Громова было бы странно, но всё же такая фраза причинила боль и несколько убавила боевой настрой. И как бы Алексеева ни старалась подавить неприятное чувство в груди, оно всё равно там осталось. Мысленно она обрадовалась, что услышала такое не из его уст. Это было бы совсем нестерпимо.

Таня не стала ничего отвечать. Она опустилась перед Женей на корточки и положила ладони на его бедра, обтянутые черной тканью брюк.

— Я знаю, что ты не простишь меня, — тихо начала она, делая глубокий вдох, — но позволь сделать то, что исполнит твою главную мечту.