Между нами лёд (СИ)

========== Небеса мои обетованные ==========

Татьяна и Евгений возвращались домой из ресторана. Таня устало вздохнула, чувствуя, как слипаются её глаза. За окном стремительно проносились ночные огни столицы. Громов сосредоточенно следил за дорогой, отбиваясь от мыслей про отъезд Тани. Хочет ехать в Питер? Пусть едет. В Москве ей всё равно делать нечего.

Проезжая мимо фирменного магазина «Адидас», он повернул голову вправо, и его губы растянулись в довольной улыбке. На полупустой дороге фигурист легко перестроился и притормозил у высокого здания, на фасаде которого была помещена их с Таней рекламная фотография. Громов положил ладонь на плечо своей партнерши, намереваясь разбудить её. Таня медленно открыла глаза и вопросительно посмотрела на всё ещё улыбавшегося Женю.

— Вы случайно не знаете, кто эти божественно красивые люди? — поинтересовался он у партнерши.

Таня непонимающе нахмурила брови, но когда Громов кивнул в сторону окна, и она перевела на него взгляд, всё встало на свои места. Фигуристка не сдержалась и открыла дверь, выходя из машины, ощущая морозный ночной воздух. На фасаде здания, в котором располагался самый большой в Москве фирменный магазин этого спортивного бренда, красовалось большое черно-белое фото, на котором были изображены действующие олимпийские чемпионы в парном фигурном катании.

Татьяна, облаченная в короткий спортивный топ, полностью открывающий её живот, едва заметно улыбалась. Евгений стоял за её спиной с обнаженным торсом и в привычной для него собственнической, по отношению к партнерше, манере, обнимал её, положив ладони на самый низ живота, так, что его пальцы лежали уже на резинке спортивных леггинсов Тани.

Алексеева шумно выдохнула. Она хорошо помнила, как проходила эта фотосессия. Как жарко было им обоим. То ли от того, что фотограф попросил убавить мощность кондиционера, чтобы фигуристы, в особенности Евгений, одетый в одни шорты, не замерзли, то ли от того, что каждый их тесный физический контакт неумолимо вел к разгоравшемуся внутри желанию.

Но сейчас, наблюдая результат, Татьяна испытала настоящий восторг. На фотографии прекрасным было всё. И физическое совершенство Громова, ярко подчеркнутое обнаженными широкими крепкими плечами и сильными, накачанными руками,

и менее выраженная атлетичность Татьяны, не влиявшая пагубно на её женственность и выражавшаяся в красивом рельефе тонких рук и изящных линиях пресса на торсе.

— Живот мне, похоже, немного отфотошопили, — улыбнулась она, посмотрев на стоявшего рядом Женю. Он, как и его партнерша, стоял с чуть запрокинутой головой, любуясь снимком.

— Нет, — вздохнул Громов, понимая, что если бы вся красота Тани была делом рук фотошопа, то его жизнь была бы в тысячу раз проще.

***

Евгений проводил свою партнершу на вокзал, сдержанно и как-то отстранено обнял, а затем попросил сообщить ему, когда она приедет. Таня намеревалась добраться до родного города самолетом, но Громов, понимая, что она знает о его фобии и может пойти ему навстречу, настоял на том, чтобы Таня отдала предпочтение высокоскоростному электропоезду. И та согласилась, надеясь на то, что Женя не пустил её на самолет потому, что она дорога для него. И это заставило лишний раз убедиться, что такой временный побег — прекрасная возможность для него разобраться окончательно в собственных чувствах и соскучиться по Татьяне.

«То есть ты уже уверена в том, что у него есть к тебе какие-то чувства?» — язвительно взвыл рассудок фигуристки, пока она пробиралась между рядами мягких синих кресел в вагоне. До отправления поезда оставалось три минуты, и Таня полагала, что место у окна уже никто не займет, а потому села туда, перебираясь через то, что принадлежало ей согласно билету.

— Очень самоуверенно! — внезапно раздался над её ухом недовольный женский голос. Татьяна вздрогнула, всерьез полагая, что это был ответ на вопрос, который она мысленно задала сама себе. Фигуристка повернула голову к проходу и обрадовалась, увидев живого человека и понимая, что не сошла с ума.

— Простите? — приподняла брови она.

— Очень самоуверенно занимать чужое место! — проворчала ей женщина. — Думаете, что если прокатились один раз по олимпийскому льду, то теперь вам всё можно?

Татьяна на несколько секунд растерялась от такого заявления. В том, что она несколько секунд просидела на чужом месте, не было ничего криминального. Она была готова сразу же освободить его, но слова женщины несколько ошарашили. Однако Громов давно готовил её к тому, что у любой медали, в особенности олимпийской, две стороны. И не бывает всеобщего обожания без чьего-либо недовольства или банальной зависти.

— Простите, — Татьяна поднялась с кресла, взяв сумку в руку, а затем и вовсе ушла в другой конец вагона в поиске свободного места. Поезд уже тронулся, а значит, что сейчас уже точно никто в него не сядет. Спросив разрешения у немолодого мужчины, сидевшего у окна, Таня заняла место рядом с ним, а затем уткнулась в телефон. Она чувствовала на себе его взгляд ещё несколько минут и, не выдержав, вопросительно на него посмотрела.