Между нами лёд (СИ)

— Давай позже, пожалуйста, — отстранено попросил Евгений, будучи сосредоточенным на льду. Он сделал несколько резких скольжений, а затем принялся набирать скорость для многооборотного прыжка.

Алиса нахмурилась, не понимая, какая муха укусила Громова.

— Ты ведь даже не разогре… — Калинина собиралась возмущенно всплеснуть рукой, но не успела этого сделать. Евгений ударил по льду ребром правого конька и, сгруппировавшись, выполнил риттбергер в четыре оборота. Однако последний оборот он не докрутил и упал на спину.

Алиса рефлекторно приложила ладонь к губам на несколько секунд. Она ждала, что Громов вот-вот встанет, но он оставался лежать на льду. Калинина сделала несколько резких толчков, подъезжая к своему партнеру. Она сразу же опустилась на колени и наклонилась к его лицу, предполагая, что с Женей что-то случилось. Но фигуристка даже не ожидала, что увидит улыбку на его губах. Громов смотрел в высокий потолок, ощущал обжигающий холод, легко проникавший через тонкую ткань рубашки, и вспоминал, как пять лет назад, восстанавливаясь после травмы спины, он тоже упал с первого прыжка. И это, похоже, хороший знак.

Во время телефонного разговора с Леной Евгений отчетливо слышал боль в её голосе. И это заставило его ещё больше обрадоваться тому, что он всё ещё здесь. Он всё ещё в плену родного холода. Он всё ещё может показать миру, на что способен. Но теперь его не будет мучить поясница. Теперь он абсолютно неуязвим физически. И осознание этого будоражило его, обычно скупого на проявления эмоций вне прокатов.

— Почему улыбаешься? — Алиса хотела выглядеть строго, хотела отчитать партнера за то, что тот начал исполнять прыжки в неподходящей одежде и совсем не разогретым.

Но Евгений улыбался так искренне, что и на губах Калининой появилась улыбка. Ещё несколько секунд она сидела рядом с ним на коленях, чувствуя холод всей передней поверхностью голеней.

— Я счастлив, Алиса, — тихо признался он, расслабленно положив ладонь себе на грудь. Так, будто он сейчас лежал где-то на пригретой солнцем поляне.

— Я хотела поговорить с тобой, — вновь с трудом набралась смелости фигуристка, полагая, что нужно воспользоваться моментом, пока Громов в хорошем расположении духа.

— И я хотел сообщить тебе приятную новость, — вспомнил Евгений, приподнимаясь на локтях, чтобы встретиться взглядом с партнершей.

Алиса вновь приоткрыла рот, чтобы в третий раз попытаться достучаться до Громова, будучи уверенной в том, что его новость способна подождать.

— На восстановительные сборы едем в твой любимый Оберстдорф, — улыбнулся Евгений, и в его обычно холодных глазах появился живой блеск. Он знал, как сильно Алиса обожала эту базу в Баварии. И сам был к ней неравнодушен. За время карьеры они видели разные гостевые дома, разные катки, но Оберстдорф был одним из самых запоминающихся. Как минимум, потому, что у местного катка одна из стен абсолютно прозрачна и, нарезая круги по льду, невозможно не отвлекаться на потрясающий вид предгорья Альп. И, как максимум, из-за прекрасной природы, в объятиях которой спортсмены оказывались, как только выходили на улицу. А про невероятно уютные домики в тирольском стиле не стоило и говорить…

— Куда? — глаза Алисы, вопреки ожиданиям Громова, округлились от ужаса.

— Оберстдорф, — медленно, практически по слогам, пояснил Евгений.

Губы Алисы оставались приоткрытыми. Она опустила глаза вниз, на лёд, и пыталась собраться с атаковавшими её воспоминаниями и предположениями.

— Ты не рада? — не понимал Громов. — Ты ведь знаешь, как сложно выбить эту базу в межсезонье…

— Я знаю, — почти шепотом ответила Алиса, пустыми глазами смотря перед собой.

Мельников знал о том, как она обожает это место. Как обожает сладкий альпийский воздух. Как вдохновлялась необыкновенным катком. Как скучала по Оберстдорфу… И сейчас у Калининой не оставалось сомнений в том, что это его рук дело.

— Мне нужно в Федерацию, — решительно кивнула Алиса, поднимаясь со льда и, не дожидаясь реакции Жени, поспешила покинуть лёд.

— А тренировка? — напомнил Громов, с нежеланием, наконец, вставая со льда. Вся задняя часть рубашки Евгения была мокрой и её необходимо было заменить на тренировочную футболку. Иначе в скором времени олимпийский чемпион мог бы познакомиться со своим участковым пульмонологом, застудив легкие.

— Я без тебя тренировалась, — донеслось с борта катка. — Теперь твоя очередь!

Алиса лишь немного расшнуровала коньки, торопливо стягивая их со своих ступней, а затем убежала в раздевалку, оставляя Евгения в ощутимом недоумении.

***

Федерация Фигурного Катания на Коньках России. 13:40.

Алиса быстро перебирала ногами в пустом длинном коридоре. На ходу она расстегнула свою кожаную куртку сливового оттенка и расслабила шарф, которым была укутана её шея. Несколько раз Калинина отстранено и с напряженной улыбкой здоровалась со спортивными чиновниками и коллегами, которые попадались ей навстречу.

Алиса чувствовала, как внутри борется решительное желание поговорить с Арсением и, наконец, всё уладить, и при этом полная неуверенность в хорошем исходе и едва контролируемый страх.