Между нами лёд (СИ)

В аэропорту Мельников рассказал о том, что все документы имеются у него в двух экземплярах на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств или утери. И копии хранятся в одном из шкафов в его бывшем кабинете. Таня, конечно же, вызвалась отправиться туда. И Арсений намеревался пойти с ней, но Евгений отвоевал у него это право. До самолета у них оставалось три часа, и это будет настоящим чудом, если Таня с Женей на него успеют.

— Давай, — несмело обратилась к нему Таня, не понимая, радоваться ей такой защите Громова или нет, — договоримся на берегу о том, что ты не будешь устраивать… мордобой?

Она ведь мечтала вновь ощутить это сладкое чувство. Она вновь слабая и хрупкая. Она вновь рядом с ним. С Ильей она никогда не ощущала себя таким образом. С Ильей Таня чувствовала, будто она в их паре ведет. Вся ответственность, все решения. Всё лежало на её хрупких и частично больных плечах. С Громовым же всё это пропадало. Оставалась слабая, нежная Таня. И непобедимый, всесильный Евгений. Вот только чувство это… вызывает зависимость. А потом, когда Громов отправится к Алисе, а Таня — к Илье, ломка будет неминуемой и нестерпимой. И Тане не хотелось опять соблазняться на это. Нельзя. Не надо…

— Чем он угрожал тебе? — поинтересовался Громов, не поворачивая головы к Тане. Внутри всё бешено клокотало и пульсировало. Ему не терпелось встретиться с Куликовым лично. Он и раньше предполагал, что их встреча вряд ли будет иметь хороший исход, но после того, что он узнал сегодня… Впрочем, главного Таня не рассказала. Она не рассказала о себе.

— Женя, давай не будем! — покачала головой Алексеева, посмотрев на таксиста, который даже уменьшил громкость радио. Похоже, он счел беседу своих пассажиров куда более интересной.

— Отвечай, — практически сквозь зубы процедил Евгений, наблюдая за сменяющимися улицами Москвы и проклиная невозможность быть сейчас за рулем своей машины и мчаться в Федерацию на большой скорости, а не ощущать, как медленно сгорают нервные клетки в ожидании конечной точки их поездки.

— Сказал мне пить из закрытых бутылок, — тихо произнесла Таня, понимая, что лучше оставить свою гордость на потом. Сейчас Громов выглядел так, что даже если легонько ткнуть его пальцем, взрыва будет не избежать.

— Он сказал это просто так, прямо с порога? — уточнил Громов, понимая, что, разумеется, между Стасом и Таней был какой-то предшествующий диалог.

— Женя, — вздохнула фигуристка, последний раз обдумывая, стоит ли признаваться, — он пригласил меня на ужин.

Громов шумно вздохнул, гневно поджимая губы. Если бы Таня видела его лицо, то заметила бы небольшую вену, проступившую у виска.

— И ты ему отказала, — Евгений кивнул сам себе. Это был действительно не вопрос. Это была констатация случившегося. Пазл в голове Громова сошелся.

— Таня, у тебя были с ним отношения? — пытаясь сохранять последние капли хладнокровия, поинтересовался Женя, наконец встретившись взглядом с Таней.

На несколько секунд Алексеева потеряла возможность даже сделать вдох. До Стаса у неё не было никаких отношений. Но и то, что было между ней и Куликовым, сложно назвать этим словом. Он соблазнил её, сыпал красивыми словами о том, что это навсегда, что они созданы быть вместе, что они потрясающая пара на льду и вне его. И вскользь говорил, что Таня должна доверять ему. Особенно на льду. В высоких поддержках…

— Это не то, чтобы отношения, — запинаясь, призналась она.

— Спала с ним? — голос Громова становился громче и злее. По спине Тани начали ползти мурашки ужаса. Глаза Евгения окончательно потеряли остатки разумного, светлого, человечного. Тане стало не по себе.

— Женя, к чему все эти в-вопросы? — губы фигуристки начали дрожать. У неё было ощущение, будто Громов сейчас абсолютно вне себя. Что того Жени, которого она знала, в данные минуты нет. Это кто-то другой. Кто-то ещё более злой. Более неконтролируемый.

— К тому, — громко начал он, с облегчением заметив, что они почти подъехали к Федерации, — чтобы ты поняла, почему без «мордобоя» не обойтись.

Таксист припарковался у Федерации, и Громов, буквально прорычав водителю, чтобы тот не выпускал Таню, быстро вышел из машины.

— Нет! — крикнула фигуристка, тщетно дергая ручку двери и видя, как удаляется силуэт Жени. — Выпустите меня!

— Простите, — с толикой вины начал немолодой таксист, — но с вашим мужем, я так понял, шутки плохи.

— Что?! — голос Тани сорвался на неприятный истеричный фальцет. — Он мне не муж! Выпустите! Он его убьет!

Таня вновь предприняла попытку к бегству и, дернув ручку двери, навалилась на неё ещё и плечом, однако сразу же застонала от боли, буквально сгибаясь пополам и ощущая обжигающие слёзы, побежавшие из глаз.

— А если я вас выпущу, то он убьет меня, — тихо ответил мужчина, посмотрев в зеркало заднего вида и сочувственно вздохнув.

***