Между нами никаких секретов

Он не собирался заходить так далеко, и никогда не хотел превращаться в убийцу, но в комнате со Скарлетт и с этим мужчиной, вооруженным и готовым застрелить её, у него не было выбора. Его гнев возрастал, усиливаясь и от циркулирующего в крови возбуждающего вещества, заставляя Матиаса задуматься обо всем зле, которое ему причинила женщина под ним. О всей боли, которую она причинила людям, которых он любил, а Оксана приняла за страсть это яростное чрезмерное возбуждение, хрюканья и его карательные движения.

Оксана решила, что вернула его себе. Поэтому расслабилась и начала говорить хриплым, прерывающимся от удовольствия голосом:

— Тебе, правда, плевать на неё, Мати?

Насаживая полностью со всем накопленным в себе гневом, Матиас ответил наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо:

— Да мне похер.

Матиас с такой силой сжал рукоятку оружия, что ощущал боль в пальце на спусковом крючке, он был готов выстрелить в любую секунду.

— Разве ты не видишь, что она девчонка, и ничего для меня не значит? Разве не чувствуешь? Ты меня сейчас слышишь?

Он задыхался, сохраняя безумный, отчаянный ритм в погоне за оргазмом, который положил бы конец этому ужасающему моменту, пока под ним корчилась Оксана, отдаваясь волнам всё более интенсивного удовольствия. Она выкрикивала его имя и впивалась ногтями в потную спину Матиаса.

Достигнув вершины удовольствия, вместо обычной цепочки непристойностей и оскорблений, которыми Оксана обычно сопровождала свой оргазм, она произнесла единственное, что говорить ей не следовало.

— Курт... Ах... Можешь трахнуть... Девчонку сейчас... Ведь для Мати... она неважна... похер... правильно?..

Матиас почувствовал, как в венах заледенела кровь, сердце остановилось, а его тело стало мраморным. Он вытащил руку с пистолетом из ящика, но Оксана этого не осознала, слишком увлечённая желанием присосаться, словно вампир к нежной коже шеи; поэтому она схватила Матиаса за волосы и тянула голову на бок. Заклеймив его таким образом, она вернулась ртом к его губам. И в последний раз проскользнула своим ядовитым и грязным языком между красными и мягкими губами своего любовника. Охватившие её в этот самый момент мощные сокращения, вызвали оргазм и у Матиаса. Всё стало запутанным, хаотичным: звериное рычание Матиаса, резкие крики Скарлетт и пронзительные стоны Оксаны, не подозревающей о своём скором конце.

Возможно, на короткое время, последняя поняла, что должно случиться. Возможно, Оксана прочитала это в его беспощадных и решительных глазах. Или быть может, она почувствовала, как к потной и горячей плоти прислонился холодный металл, потому что в её взгляде обычного ледяного кристалла Матиас впервые увидел эмоцию, которую она никогда не показывала. Страх.

Время, казалось, остановилось, и звуки в комнате притихли под оглушительным шумом выстрела, который угодил в её сердце. Руки Оксаны инертно упали по бокам, голова наклонилась вправо, из полуоткрытого рта медленно потекла струйка крови. Она была мертва.

Курт отпустил Скарлетт. Отталкиваясь пятками она отползала назад, пока не дотянулась до дальнего от него угла дивана, где свернулась калачиком и зажала руками голову. Курт поднялся на ноги и направил своё оружие на Матиаса, обнаженного и испачканного кровью только что убитой женщины. Его пистолет тоже был готов снова выстрелить и нацелен на Курта. Мужчины смотрели друг на друга несколько секунд. Затем, оба одновременно нажали на курок.

Последовавшая за двойным выстрелом сюрреалистическая тишина давила на Скарлетт пригвождая к дивану, в то время как двое мужчин неподвижно лежали на полу. Наконец она встала и побежала к Матиасу, погладила его по лицу и окликнула по имени, словно в отчаянной молитве, полагая, что сойдёт с ума при мысли, что он мертв. Когда Скарлетт заметила, что грудь Мати слабо движется в ритме медленного и нерегулярного дыхания, она бросилась за телефоном и вызвала помощь. Потом она вернулась к нему, и стала умолять не сдаваться. Скарлетт держала голову Матиаса на бёдрах, поглаживала его мокрые от пота волосы, пыталась очистить рукавом рубашки кровь, которая размазалась по прекрасному лицу, а другой рукой старалась остановить кровотечение из раны на груди. Она оставалась погруженная в этот ужас около тридцати минут. Безжизненное тело Оксаны лежало на столе, Курта — на краю дивана, а Матиас в агонии у неё на руках, и она заплакала так, как в жизни никогда не плакала.

* * *