Между небом и землей

Тесса сразу же задумалась о возможностях своей новообретенной суперспособности.

– А что, если я подумаю о чем-то, чего не существует?

– О чем, например? – спросил Скайлар.

– Не знаю. Что, если я подумаю о… пурпурном дожде?

Внезапно Тесса почувствовала, как теплые капли падают на ее тело. Она подняла голову и увидела поток пурпурного дождя, падающий с безоблачного неба. Обрадовавшись, она подпрыгивала, как маленький ребенок, который только что получил рождественский подарок своей мечты. Затем она одарила Скайлара шквалом поцелуев.

– Не заставляй меня уходить.

– Давай не будем беспокоиться об этом прямо сейчас, – сказал он успокаивающе.

– Просто скажи мне, что ты хочешь сделать.

– Быть с тобой.

– Ты со мной… Куда ты хочешь пойти?

– Мне все равно.

Скайлар таинственно улыбнулся.

– Что? – спросила Тесса, заинтригованная.

– У меня есть идея.

Внезапно мир вокруг них – улицы, машины, люди – испарился. Когда Тесса отвела взгляд от глаз Скайлара, она обнаружила, что больше находится не в Маргейте.

– Я в Париже! Словно в Париже, во Франции.

Они оказались на причудливой улочке на Левом берегу. Рядом было оживленное кафе на открытом воздухе, фруктовый киоск на колесах и очаровательная маленькая кондитерская, витрина которой была заполнена рядами безупречных французских пирожных. Все, что Тесса видела, было в ярких, сочных цветах.

Когда до Тессы дошло осознание того, где она находилась, она закричала.

– Mon dieu! C’est incredible![46]

Секунду. Она бегло говорила по-французски; как это было возможно? Она повернулась к Скайлару, но он опередил ее вопрос.

– Да. Здесь ты можешь говорить на любом языке, на котором захочешь, – сказал он по-французски.

– Comment est mon accent?[47] – спросила Тесса.

– У тебя идеальное произношение, – ответил он.

Тесса еще раз оглядела улицу перед собой. Она почувствовала, как внутри нее растет воодушевление.

– Ничего, если я… немного подправлю его?

– Конечно.

Мысли Тессы вернулись к множеству фотографий, которые висели над ее кроватью. На фотографиях, большинство из которых принадлежат Брассаи, изображен Париж 1930-40-х годов. Это был роскошный Париж, который Тесса страстно желала увидеть, но знала, что никогда не сможет. Прошлое, как обычно говорят, осталось в прошлом. Но здесь Тесса была ограничена только тем, что мог представить ее разум.

Опираясь на свои воспоминания об этих фотографиях, Тесса начала преображать улицу, поворачивая время вспять. Современные внедорожники превратились в винтажные «Рено». Бетонные тротуары сменились мощеными улицами. Каждая деталь, которую она помнила по фотографиям, материализовалась перед ней. Даже одежда людей изменилась. Сейчас в кафе мужчины были одеты в костюмы и фетровые шляпы, а женщины – в плиссированные юбки и кашемировые накидки.

Должна быть ночь. Небо потемнело.

Должно быть туманно. Образовался туман.

Она подумала о скутерах, которые раньше заполняли улицы всех больших европейских городов. Не успела она глазом моргнуть, как старый «Веспа» пронесся мимо, окутав ее и Скайлара облаком дизельных выхлопов.

Как художник, созерцающий свое свежее полотно, Тесса отступила назад, чтобы рассмотреть свою работу. Она была довольна изменениями, но чувствовала, что чего-то не хватает.

– Ты ничего не забыла? – спросил Скайлар.

Что-то забыла? Что она пропустила?

Скайлар подзадоривал ее:

– Ну же, это самая важная часть.

И тут Тесса поняла, чего ей не хватает. Или, скорее, то, чего должно было не хватать. Цвета! Париж, изображенный на всех ее любимых фотографиях, был черно-белым. Но могла ли она на самом деле это сделать?

– Попробуй, – предложил Скайлар, прочитав ее мысли.

Тесса мысленно вернулась к фотографиям, и все вокруг нее мгновенно потеряло цвет. Даже она и Скайлар теперь были черно-белыми! Это было невероятно сюрреалистично. Тесса больше не смотрела на фотографию на своей стене; она была внутри фотографии, ее объектом.

– Боже! – закричала Тесса.

– Что случилось? – спросил Скайлар.

– Ты не сказал мне взять с собой камеру!

Они шли вдоль Сены, держась за руки. Рядом с ними старый речной катер с шумом поднимался по водному пути. Тесса слышала веселые голоса пассажиров корабля, проплывающего мимо, их смех растворялся в теплой ночи.

– Буддисты называют это бардо, – объяснил Скайлар, – мусульмане – барзах. Почти у каждой религии и культуры есть название для этого места. Но больше всего мне нравится «Саммерленд[48]».

– И все попадают сюда после смерти?

– Именно. Для того, чтобы скорбеть.

– То есть, мертвые тоже скорбят? – спросила Тесса.

– Ты думаешь, только живые оплакивают мертвых? Я оставил все. Своих родителей, девушку, которую любил, не говоря уже о жизни, полной мечтаний.

Эгоистично поглощенная собственным горем, Тесса никогда не задумывалась о том, что Скайлар, возможно, тоже скорбит.

– Это несправедливо, – сказала Тесса.