Между Памиром и Каспием

Как же выглядят нисийские ритоны сейчас, после двух полевых раскопочных сезонов и трех лет реставрационных камеральных работ? Каждый ритон — это большой, обычно от 40 до 60 см в высоту, сосуд (рис. 54) той роговидной формы, которую испокон веков любили придавать кубкам для вина. Едва ли, однако, столь крупные ритоны, как нисийские, могли применяться на обычных, пусть даже царских пиршествах. Более вероятно, как это предполагает М. Е. Массон, что ритоны из «Квадратного дома» предназначались не для пиров, а для каких-то религиозных возлияний. Но как ни интересно назначение этих сосудов, их научная ценность заключается отнюдь не в этом, а в украшавших их сотнях разнообразных по сюжетам резных изображений. Нижние части ритонов завершались скульптурными полуфигурами кентавров, крылатых грифонов, обнаженной богини с арфой. Еще более интересны и разнообразны барельефы фризов (рис. 55), тянувшихся по верху ритона, и маленькие головки, украшавшие карниз над фризом. В сценах, запечатленных на фризах одной из групп нисийских ритонов, можно увидеть изображения божеств античного пантеона: Зевса, Геры, Посейдона, Афины, Аполлона, Афродиты и др. На барельефах фризов других ритонов изображены ритуальные сцены — жертвоприношения, ритуальные возлияния, вакхические пляски.

Не все эти рельефные изображения выполнены одинаково художественно. Некоторые из них безусловно вышли из-под резца первоклассных мастеров, другие были изготовлены менее искусными ремесленниками. Не ясно также, где были сделаны нисийские ритоны, — в Парфии ли, в Иране или Месопотамии. Но скорее всего изготавливали их (или значительную их часть) негреческие мастера; уж слишком вольно обращались они с античными сюжетами, вводя зачастую в них элементы иных, скорее всего восточных, преданий. В целом же ритоны из Нисы — это замечательный клад интереснейших произведений искусства, новая страница в изучении эллинистической культуры вообще. Без них нельзя ныне изучать ни вопросы парфянской идеологии и культуры, ни вопросы сложения и развития эллинистического восточного искусства.

Предназначавшиеся для парадного употребления, украшенные инкрустацией из кусочков разноцветного стекла, а также серебром и позолоченной бронзой, вырезанные из драгоценных слоновых бивней, нисийские ритоны составляли лишь часть тех богатейших сокровищ, которые некогда хранились в опечатанных глиняными печатями комнатах-кладовых «Квадратного дома». Этот дом, по мнению исследователей Нисы, был «храмовой сокровищницей — хранилищем при могилах старших Аршакидов и вместилищем, наряду со всем прочим, царских посвятительных даров». И вполне вероятно, что и мраморные сирийские статуи, и не дошедшие до нас золотые и серебряные изделия, от которых сохранились лишь отдельные детали, и великолепные ритоны были в свое время доставлены сюда по приказу одного из двух великих парфянских царей, носивших имя Митридата и давших свое имя городищу Старая Ниса, запретному Михрдаткерту.

И до чего бы хотелось любому археологу побывать в этом «царском городе» до того, как грабители пробрались после крушения Парфянской державы в кладовые «Квадратного дома», и вынесли из них предметы из золота, драгоценных камней и вообще все то, что представляло в их глазах какую-нибудь ценность! Однако мы рады и тому, что эти грабители не унесли с собой десятки культовых ритонов, куски мебели и статуй, ибо наука получила здесь богатый материал.

Архив «винного ведомства»

В том же 1948 г., когда группа Е. А. Давидович наткнулась на первый ритон в Михрдаткерте, другой отряд ЮТАКЭ, изучавший соседнее городище, Новую Нису, открыл ценнейшие памятники иного рода — первые в Парфиене хозяйственные документы. Для того чтобы лучше понять ту радость, которую испытала начальник Ново-нисийского отряда М. И. Вязьмитина, когда впервые в жизни увидела парфянский документ, надо учесть, что до начала работ ЮТАКЭ в СССР не было известно, если не считать монет и отдельных печатей, ни одной подлинной парфянской надписи. На той же территории Парфянского царства, которая расположена за пределами Средней Азии, находки таких надписей хотя и встречались, но были чрезвычайно редки.

К этому времени наиболее важным и крупным парфянским документом оставался найденный случайно еще во время первой мировой войны в местечке Авроман (Курдистан) пергамент, содержащий купчую на землю. Этот документ насчитывал 23 парфянских слова, 15 из которых, однако, были именами участников или свидетелей заключенной сделки. Помимо этого знаменитого документа «Авроман III» известна была еще краткая парфянская приписка к другому документу — «Авроман I», основной текст которого был составлен по-гречески, и одна нечитаемая надпись из Парса. Что же касается парфянских монет, то примерно до рубежа нашего летосчисления их надписи (так называемые легенды) были греческими, и лишь с I в. н. э. они становятся парфянскими. Однако языковый материал монетных легенд столь ограничен, что все слова, содержащиеся в них, не дали даже полного парфянского алфавита.