Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв.

Не чужд северному предпринимательскому духу был и иной тип купца, ассоциированного в широкие корпорации, обладавшие значительным капиталом и влиянием. Здесь, прежде всего, следует иметь в виду гостей-сурожан. В затянувшемся споре о значении этого слова, производного то ли от средневекового русского определения «сурога», то есть шелк, то ли от русского названия города Сурож, которым, по мнению одних[674], обозначались греки, по заключению других[675], – русские, по наблюдению третьих[676], – итальянцы, а четвертых[677], – армяне, я склонен отказаться от самого способа решения данной проблемы путем этносоциального предпочтения. Термин «сурож», как и производное от него слово «сурожанин», мне представляется отражением славянской картины мира, той ее важнейшей части, которая соотносилась с источником света, тепла и жизни, а именно: с Югом. Эта сторона пространства в генетической памяти славян воспринималась местом обитания Сварога и его сына, Сварожича, или иначе Суорожича, солярных богов славянского пантеона. Поэтому «сурожанами» в русских землях называли купцов, пришедших с Юга вообще: из Кафы и Аккермана, из Азака и Хаджитархана. Как иностранцы, они пользовались в русских княжествах статусом гостя, обнаружив в конце XIV–XV вв. стремление к натурализации.

Впервые упомянутые в «Ипатьевской летописи» под 1288 г. и насчитывавшие сотни имен в документах XV в. сурожане действовали на всех путях «из варяг в греки». Их можно было встретить на торговых площадях Великого Устюга и Новгорода на Севере, на рынках Константинополя и Токата на Юге. Они имели склады и торговые ряды в Москве и Кафе. Располагая, в целом, средними капиталами в 20–30 рублей и изредка имея более 100–200 рублей, они ввозили в Кафу северных товаров в 80-90-е гг. XV в. примерно на 192000 рублей (19000000 аспров), давая доход кафскому пашалыку 160000 алтын (960000 аспров)[678]. Подобные масштабы торговой активности сурожан, контрастирующие со сниженными оценками ряда ученых[679], должны предполагать более высокий уровень их социально-экономической организации, чем это представлялось прежде[680]. Пример Степанки Васильева, совершившего в 70-90-е гг. XV в. четыре поездки из Москвы в Константинополь и Заморье[681], едва ли может претендовать на типологическое обобщение. Сурожанин отнюдь не был предпринимателем, лично исполнявшим все торговые операции: от закупки товара и его транспортировки – до полной реализации. Разнообразные документы, касающиеся исков по завещаниям, востребованию выморочных имуществ, исполнения тех, или иных торговых поручений[682], говорят об известной специализации среди купцов-сурожан.

Одни из них занимались организацией и финансированием торговых предприятий, как например, еврей Кокос, никогда не покидавший Кафы, известный своими поставками драгоценностей Ивану III [683], или Агрон Жидовин из Киева, имевший своих представителей в Московии и Крыму[684].

Другие выступали в роли так называемых «факторов», постоянных торговых агентов, действовавших на местах по письменным поручениям обладателей капитала. Таковы – Перша, до последних своих дней проживший в Кафе, и Иван Страх, владевший там лавкой[685].

Третьи были трактаторами, осуществлявшими транспортировку товаров либо морем, либо по сухопутным маршрутам от Кафы до Москвы. Таковы – Андрей, Оган и Мелксиа из России, судя по именам двух последних, армяне, курсировавшие по Черному морю между Кафой и Константинополем[686]. Таков – Хозя Асан, ездивший между Кафой и Москвой по поручениям Кокоса. Отдельные лица могли совмещать передвижения по суше и морю. К примеру, Шан Жидовин, зять Агрона Жидовина, возглавлял караваны из Киева в Кафу, а затем направлялся из кафского порта в Заморье[687].

Среди этих торговых людей были занимавшиеся перевозкой товаров на гужевом, или санном транспорте[688]. А были и такие, которые предпочитали занятие извозом на речных судах. О последних отыскиваются примечательные сведения в трактате, приписываемом Дж. Бембо: «Московиты, то есть русские, приходят по реке Танаису (Дону – А.Е.) в Тану (Азов – А.Е.) на своих больших ладьях, наподобие бригантин, и привозят [на них] дорогие меха и другие товары для продажи»[689].

Некоторым из этих торговых людей удалось добиться немалых успехов. Тот же еврей Кокос из Кафы был доверенным лицом Ивана III в переговорах с крымским ханом Менгли-Гиреем (1468–1476, 1478–1515). Ему поручал Великий князь заключение брачного союза своего сына с дочерью Мангупского князя Исайко[690]. Грек Георгий Перкамота преуспел в качестве посла Московского государя в Милан[691]. Греки Дмитрий и Мануил Рале-вы представляли Россию в переговорах с дожем Венеции, римским папой и миланским герцогом[692]. Ту же роль выполняли в 1493 г. Мануил Ангелов и Данила Мамырев[693], и последний закончил свою карьеру дьяком-казначеем, весьма высокой чиновничьей должностью. Купцы Гаврила Петров, Григорий Алексеев, Иван Подушка были вхожи в придворные круги.