Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Очень важно нам осознавать: мы не можем ничего сделать с внутренним миром другого человека. Мы можем отвечать за свои слова – не оскорблять и не унижать других, но при этом твердо держаться своего «нет». И если кому-то очень больно от этого нашего «нет» – увы, мы ничего с этим поделать не можем. Это чужая боль, рождающаяся из чужой личной истории. В противном случае, избегая тягостной вины, нам придется отказаться от своего «Я» и раствориться в другом. Верно и обратное. Чужое «Я» распознается по его сопротивлению. Если рядом с нами человек, который всегда во всем с нами согласен, который всегда говорит «да» – мы его совершенно естественным образом (а не по злому умыслу) видеть не будем. Потому что он – наше продолжение, тень, которая слилась с нами и поэтому ощущаться не может. Возможность увидеть рождается в момент, когда эта тень вдруг говорит: «У меня иначе». И ты можешь смотреть на этого человека или с испугом (это как если бы то, что мы считаем своей рукой, вдруг обрело свою волю), или с любопытством, если ты готов признать это чужое «Я». И в первом случае пытаешься подавить этот бунт своей руки, а во втором случае рождаются отношения… Это касается и нашего собственного «Я» – мы невидимы, и у нас нет отношений до тех пор, пока не прорежется уже наше «а у меня иначе». И в психотерапии, когда речь заходит об отношениях с другими людьми, одна из важнейших задач – научиться так, чтобы себя в этих отношениях выражать как можно яснее. Как с этим обойдется второй человек – уже другой вопрос, и он лишь в очень малой степени зависит от нас.

Вера в справедливый мир и виктимблейминг

К токсической вине часто ведет еще одна, помимо «ты отвечаешь за других», фундаментальная идея относительно человека и его отношений с миром. Это идея справедливости, то есть представление о соотношении деяния и воздаяния. Формально тут все просто. Если человек работал много и хорошо, то и получать он должен много и хорошо, и наоборот. Преступник должен быть наказан, праведник вознагражден, и все это прямо пропорционально содеянному. На практике же становится трудно определить, какое соотношение будет по-настоящему справедливым, «сбалансированным». Как и кто определяет, заслужил человек то, что получил, или не заслужил? Более того, мы все постоянно сталкиваемся с несправедливостью. А ведь если мы «незаслуженно» получаем от жизни что-то хорошее, то неизбежно наступает чувство вины, и оно же возникает, когда на нас обрушивается нечто плохое, и это мы расцениваем как «заслуженное».

Моя старшая дочка, Марина, когда училась в четвертом классе, рассказала о своем однокласснике, который «снова заболел. И мама его тоже болеет». Снова заболел – это рецидив лейкоза. Одноклассник появился в своем классе только за неделю до этих летних каникул, до этого – больницы, химиотерапия. «Хороший мальчик. Рисует так красиво, вежливый, спокойный» – так охарактеризовала его Марина. И вот – снова. Мы сдали деньги ему на лечение, Марина отнесла свою накопленную тысячу, а потом приклеила на дверь нашего подъезда объявление о сборе денег. А что касается «мама его тоже болеет». У нее тоже рак. Четвертая стадия. Больше нет никого, она одна – и сын. И дочка моя спрашивает: «Почему такое плохое случилось с ними, за что они так страдают?».

Почему так?.. За что так? Второй вопрос напрямую подразумевает наличие неких плохих дел, из-за которых на людей обрушиваются бедствия. Это очень устойчивое убеждение, восходящее к древнейшим временам и одновременно к нашему детству, и его я бы сформулировал так: «Этому миру есть до нас дело, мир внимательно за нами следит и определяет, насколько хорошо или плохо мы себя ведем. Если хорошо – нас ждет «конфетка», если плохо – всякие неприятности». «Мир» можно спокойно заменить на богов, Бога, родителей или просто взрослых. Если эту фундаментальную идею несколько упростить, то получится следующее: «Если с тобой что-то плохое происходит – то для этого должна быть причина. И чем хуже то, что с тобой происходит, тем весомее должна быть причина».

Эта идея получила название «вера в справедливый мир». Однако мы постоянно сталкиваемся с тем, что в нашем мире справедливость – явление крайне редкое, да еще к тому же очень субъективно трактуемое. Ну вот в чем «справедливость» смертельной болезни матери и ребенка? Религиозному человеку, верящему в справедливый мир в лице Бога, приходится идти на ряд логических ухищрений, делать массу подпорок своей вере, которые получили название «теодицея», или «оправдание Бога». Это попытка объяснить, почему при всеблагом и добром Божестве в мире творится столько несчастий и несправедливостей. Чуть дальше продвинулась концепция кармы – великого безличного и бесстрастного закона Вечной Справедливости. Если страдаешь – что-то натворил в прошлой жизни. Сам виноват, в общем.