Между синим и зеленым [сборник]

На месте происшествия главный – следователь. Ходит важный, дает указания. Молодой совсем парниша. И только раскрыл рот, заметив, что стою без дела, как я поднял ладонь. Не учи, товарищ. Разберусь без тебя.

Мы ушли в спальню, чтобы никто не мешал.

Женщина достала фотографию ребенка. Совсем как мой Гриша. Глазастый, улыбчивый. В костюме пирата.

– Это в детском саду на празднике.

– Сколько ему?

– Восемь, – ответила женщина, – это имеет значение, да? Вы его найдете?

Не ответив, я стал заполнять протокол. Паста заедала, буквы не прописывались.

– Найдете?

– Я постараюсь. Вы, главное, успокойтесь.

– Как же мне успокоиться. Вы разве не понимаете?

– Я понимаю, – ответил и представил, что, наверное, с ума бы сошел, если бы с Гришей хоть что-то случилось.

– Вы женаты?.. Простите… я просто хотела…

– Да, – говорю, – я женат. У меня тоже есть сын. Я все понимаю, честное слово.

– Это хорошо, что вы тоже родитель. Я вам доверяю.

Из кухни доносился бесконечный спор эксперта и следователя. Не выдержав, я вышел и попросил заткнуться:

– Чего устроили? Как дети!

Эксперт сказал, что тут нечего делать. Никаких следов. Пустая трата времени. Следователь, схватив папку, вышел в подъезд и слова не сказал.

– Дайте мне полчаса. Скоро поедем.

Женщина, скорее всего, услышала разговор и спросила:

– Дохлый номер, да? Все это зря?

– Не обращайте внимания. Это наши учетные показатели. Они ничего общего не имеют с реальной жизнью. Так, значит, восемь лет. Как, говорите, его зовут?

Она покорно отвечала на вопросы, перекладывала фотографии и все рассказывала, какой замечательный у нее сын. Иногда резко поворачивала голову, будто слышала знакомый топот и, понятно вздыхая, снова возвращалась в прежний растерянный мир.

– Может, кто-то его забрал? Родственники, знакомые? А где отец?

– У нас нет папы, – ответила женщина.

Кивнув, я нервно зачиркал ручкой, отказывающейся пускать чернила.

– Бывает.

Женщина согласилась и сказала, что отец раньше виделся с сыном. А сейчас они обходятся без него. Привыкли жить вдвоем.

Я смотрел на нее, бедную женщину. Долго-долго смотрел. И так захотел обнять ее, молодую совсем, не тронутую даже первыми признаками возрастной зрелости, что еле сдержался. Ожила ручка, посыпался связный текст.

Пока она молчала, пока я накидывал бланк объяснения, представлял, как было бы здорово отыскать ребенка. Какое счастье прийти сюда снова, доставить потеряшку и доказать, какой ты все-таки герой. Может, мы бы стали общаться с этой женщиной после. А потом случилось важное. Стали вместе жить. Гриша подружился бы с ее сыном. Хорошая получилась бы семья.

Так стремительно неслись фантазии, так хорошо мне стало, что не заметил, как в лице бедной женщины я в очередной раз увидел Катю.

Где она сейчас, хорошо ли ей? Что она там делает? А где – там? Кто бы знал. А может быть, ей плохо, может, сама попала в беду. А я сижу здесь и строю несбыточные планы.

– Прочитайте, все ли так?

Несколько раз пыталась женщина разобрать мой почерк. Но так ничего не поняла и спросила, где расписаться.

Я молча указал на строчку внизу листа, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Ничего страшного еще не произошло. Все будет хорошо.

– Еще? Еще не случилось.

– Вы успокойтесь. И не думайте, если мы уезжаем, значит, работа прекращается. Работа только начинается. Работа уже идет. Ориентированы наружные службы. ПДН работает с неблагополучными.

– Но мы благополучные.

– Я в этом не сомневаюсь. Но, тем не менее, пока никто не знает, что случилось.

– Вы думаете, что-то случилось?

– Нет, – ответил я на выдохе, и женщина поняла, видимо, что задает лишнего. – Нет, я думаю, все хорошо. Ложитесь спать, если сможете. А утром я вам позвоню.

– А если не позвоните?

– Позвоню, – кивнул я убедительно и, взглянув еще раз на нее, понял, что лучше Кати нет никого на всем этом свете.

Где ты, милая моя Катя? Была бы ты с нами, разве пришлось разрываться между работой и сыном. Пришлось бы вообще искать тебе замену? Нет. Ты одна такая, Гриша такой один. Это я самый обычный, а с вами мне повезло.

Знать бы, где ошибся. Вернуться бы, дай только шанс. Но где тебя искать? В какую сторону двигаться? Я, лучший оперативник, будущий начальник розыска, и то не способен раскрыть эту преступную схему, в которой сам виноват.

Я говорю водителю: останови. Водитель жует семечки, и шум дороги, бьющий в открытое окно, заглушает мою скромную просьбу.

– Я сказал, останови машину.

– Нафиг?

– Купить чего-нибудь на ночь.

– Ночью есть вредно, – замечает эксперт.

– Останови, говорю.

Водитель тормозит у придорожной торговой точки.

– Сигарет возьмешь? – спрашивает следак.

Я набираю какие-то шоколадки и мармелад, лапшу быстрого приготовления, консервы. Приготовить бы наскоро хоть что-нибудь существенное, да как со службы убежишь. Может, смотаться в какую кафешку? Гриша-то будет счастлив сладостям, ну, а бабушке мы не расскажем.

На витрине выставлены распечатки с потерявшимися ребятишками. Я понимаю, что, скорее всего, кафешка отменяется. Надо заниматься поиском.

Сую в окошко новый портрет.

– Не видели такого? Восемь лет? Сегодня ушел из дома.