Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес!

– Я всего лишь скромный унтер-офицер, – поправил его Дубовцев. – Как говорит мой сосед по каюте: «Курица не птица, унтер не офицер!»

– Мы люди сухопутные, в морских званиях, тем более немецких, не шибко разбираемся. У нас во Пскове моряков отродясь не бывало! – на манер деревенщины-полицая промямлил Горячев.

При этом его физиономия приняла такой комичный вид, что Валет не выдержал и снова рассмеялся – на пару с Горячевым. Потом он подошел и от всей души обнял связного. Чувства Дубовцева можно было легко понять: почти за полтора года разведработы в немецком тылу это был первый человек, прибывший к нему непосредственно из Центра. До сих пор Валету приходилось осуществлять связь с Москвой через безликих «посредников» (например, того самого «седовласого господина», хозяина пивного заведения в пригороде Берлина) или путем «закладки» так называемых «контейнеров» с информацией в специальные «почтовые ящики» (коими могли быть самые непредсказуемые места – такие, как неприметное углубление под сиденьем скамейки в парке или дупло старого дерева).

Горячев же, впервые оказавшись за линией фронта, вдруг в полной мере ощутил то отрадное чувство, когда среди вражеского окружения встречаешь «своего» – такого же, как ты, советского офицера, к тому же коллегу-смершевца, «товарища по оружию». Такой человек в один миг становится для тебя дороже самого близкого друга, так что радость встречи двух разведчиков была взаимной. И еще: оба были молоды, как все солдаты и офицеры Красной Армии, жили предчувствием неизбежной и близкой победы в этой тяжелейшей и такой долгой войне.

Для капитана Горячева эта «командировка» за линию фронта, да еще в самый центр блокированной Курляндской группировки, явилась полной неожиданностью. Ведь еще несколько дней назад он (по его же язвительному выражению) «протирал штаны» в отделе статистики центрального аппарата. И вдруг такой внезапный поворот! Как любил повторять один его знакомый летчик: «Судьба заложила крутой вираж!» Впрочем, Виктор всегда был боевым офицером: на службу в Главное управление его перевели всего месяц назад, да и то после тяжелого ранения. Кстати, когда в Москве рассматривали кандидатов для заброски в Лиепаю, именно недавнее ранение и склонило «чашу весов» в пользу Горячева – на этом настоял многоопытный оперативный работник – полковник Громов. Дело в том, что в «Курляндском котле» для немцев сложилась катастрофическая военно-стратегическая обстановка, и им приходилось отправлять в окопы все свои людские резервы. С целью их пополнения в той же Лиепае проводились регулярные облавы и прочие полицейские акции, в которых агенты гестапо, СД и латвийской полиции (а ими город буквально кишел) тщательно проверяли каждого вновь прибывшего. Окажись на месте Горячева мало-мальски здоровый мужчина – даже с самыми безупречными документами, – после первой же проверки его вполне могли задержать для последующей отправки на передовую. В условиях объявленной Геббельсом «тотальной войны» и «тотальной мобилизации», когда в ряды вермахта и «фольксштурма» [4] буквально загоняли все мужское население рейха – от шестнадцати до шестидесяти, – нацисты почти начисто отбросили свои расовые теории. «Под ружье» теперь ставили даже русских из числа так называемых «немецких пособников» – их направляли в части власовской «Русской освободительной армии».

Вот почему полковник Громов, настаивая на кандидатуре Горячева, доказывал сомневающимся руководителям контрразведки: «При наличии настоящего ранения (липовые медицинские справки тут не помогут) мы сможем обеспечить нашего человека достаточно убедительной легендой, которая не вызовет у немцев подозрений – даже если они проведут повторное медицинское освидетельствование. Что касается физического состояния капитана Горячева, то я уверен: мужик он волевой – выдюжит и с заданием справится!..» Конечно, учли и богатый боевой опыт капитана в системе Особых отделов и в контрразведке «Смерш», где за три с половиной года войны он проявил себя как прекрасный офицер-розыскник, лично захвативший более полусотни немецких агентов-парашютистов. Кроме того, еще до войны на курсах Осоавиахима Горячев приобрел специальность радиста…

Расположившись за небольшим круглым кухонным столом, Горячев и Дубовцев негромко обсуждали детали порученного им задания – при этом сразу перешли на «ты».

– Задачки не из легких… – задумчиво произнес Валет, выслушав связного. – Но кое-какие соображения на этот счет у меня уже есть. Вот смотри…

Он достал из внутреннего кармана шинели записную книжку и авторучку – в помещении было прохладно, и они не раздевались, только сняли головные уборы, – вырвал чистую страничку и набросал план базы подводных лодок. Подвинув его Горячеву, пояснил:

– Интересующая нас лодка сейчас на ремонте в пятом доке – это на северной стороне гавани. Место я пометил крестиком.