Между строк (СИ)

Пока капитан шарил по столу, канатоходец прикидывал шансы избежать такого конца. Коста не понаслышке знал, что, как правило, карьера каждого канатоходца заканчивалась вместе с его жизнью. По крайней мере, в этом цирке произошло именно так. Флав занял освободившееся место и старался как можно меньше думать о таком, взращивая в себе уверенность, но и не игнорируя здравый смысл. Куэрда всегда тщательно просчитывал трюки и если риск неудачи превосходил успех более чем на половину, старался не использовать его в представлении. Но в этом случае канатоходец не собирался отступать, хотя процент превышал все его допустимые нормы.

— У меня есть… — начал было Коста, но в это время их прервали.

Взгляд и улыбка, которую кинул на него вошедший, вызвали у Косты неприятные ощущения. Флав, посмотрел на капитана, с удивлением отмечая, что может быть начальник стражи не так уж и безгрешен, просто держит в строгости подчинённых, не позволяя им выносить сор из избы. А потом мысли потекли по проторенному пути, возвращаясь к злополучной библии.

«А не капеллан ли при отделении городских стражников капитанский любовник?».

Куэрда мотнул головой, прогоняя навязчивое. Канатоходец дождался, когда подчинённый покинет кабинет и продолжил, выслушав очередное упоминание о радужной перспективе своего конца:

— У меня есть крюк. Я пользуюсь им для закрепления каната на определённой поверхности. Если привязать его к болту арбалета и зацепить за шпиль, то мои шансы достичь желаемого и спуститься вниз в разы вырастают.

Флав ещё раз взглянул внимательно на капитана. Может быть, перспектива благополучного спуска циркача, как раз не входила в его задачу? Всё таки в этом случае знающих о его тайне станет на одного меньше.

— Мне нужно вернуться в цирк, переодеться и взять оборудование, которое может пригодиться.

Коста отступил на пару шагов назад, не зная, отпустит ли его начальник городской стражи или намеренно задержит здесь до наступления темноты.

— Луна нам в помощь, сеньор Мойя…

Хотя, отлично понимал, что она же и их противник, но забираться на ветхую крышу в полнейшей темноте, а Куэрда был уверен, что капитан не потащит с собой факелов, очень опасно.

***

Северино кивнул вслед уходящему канатоходцу, чего тот, конечно же, не увидел. Он хотел еще что-то сказать, но забыл, что именно. До темноты оставалось еще некоторое время, которое капитан посвятил безуспешным уже поискам подписанной бургомистром бумаги — и все это почему-то в полутьме. Затем он все же зажег свечу и быстро сходил в оружейку, чтобы подобрать арбалет получше. Северино осмотрел все, что имелось в арсенале, взвесил в руках несколько моделей, придирчиво выбирая самый подходящий для такой ситуации.

«Эта затея — сплошное безумство», — вертелась в голове навязчивая мысль. Он все не мог отделаться от образа сорвавшегося с приличной высоты Куэрды. Как человек, повидавший смерть и едва ли не пожавший ей однажды руку, капитан знал, что жизнь — это самое дорогое, что есть у человека, и ни одна книга, будь она хоть сто раз важная, не может стоить этого. С другой стороны образ циркача, пытаемого «Святой Инквизицией» был куда более неприятным.

Оставшееся время Северино провел в нервном ожидании, вертя между пальцев арбалетный болт — неискоренимая привычка, пережившая с ним все его пиратское прошлое. Если рядом был более-менее мелкий предмет — монета, небольшое лезвие или, как вот сейчас, болт — он начинал бессознательно крутить его в руках, даже не осознавая, что делает.

Наконец, окончательно стемнело. Ночь выдалась облачной и, к ужасу капитана, ветреной. Низкие тучи неслись быстро, гонимые свежим бризом. Луна, на которую уповал и Флав, и он, будто нехотя вскарабкалась на небосклон, недовольно взирая на город, однако ее было видно лишь иногда — в рваные прорехи облаков. «Могло быть хуже», — убеждал себя Северино, направляясь к ратуше. Просто потому, что он точно знал — это только лучше может быть некуда, а вот хуже всегда есть куда.

Чем ближе он подходил, тем больше его одолевали сомнения. Идиотский план, просто кретинский… зачем они вообще это делают? А если кто-нибудь увидит? Почему мальчишке нужна была непременно сумка Куэрды? Зачем циркач вообще положил книгу в эту сумку? Да, прежде всего, зачем было ее красть, ну что в ней может быть такого интересного?

От этих мыслей Северино злился, стараясь таким образом замаскировать свое волнение. И за что он волновался больше — неизвестно, за библию или за жизнь циркача, которому предстоит ею хорошо так рискнуть. Придерживая тяжелый арбалет на плече, капитан вгляделся в ночь, пытаясь высмотреть худощавый силуэт и отчего-то надеясь, что парень вообще не придет.

***

— Ну, что, Флав, что?

Первым, кого Куэрда увидел, после того, как быстрым шагом, а кое-где и бегом пробрался к лагерю циркачей, так это был Лучи, резво выпрыгнувший из-за вольера с обезьяной. Ящерка сам был похож на маленькую юркую обезьянку. Взгляд мальчишки бегал по лицу канатоходца с вопросительной надеждой действий.