Между строк (СИ)

«А руки все-таки дырявые», — отчитал он себя, что было делом вполне себе обычным после любой ошибки, неважно, своей или нет.

— Почти, — ответил Северино, когда канатоходец оказался на земле.

Только сейчас он заметил, что, похоже, все это время не дышал, а если и дышал, то как-то мелко и не по-настоящему — воздух резко кончился в легких. Жадно и порывисто вздохнув, он огляделся — шуму они наделали будь здоров, и он бы не удивился, если б на улице появился какой-нибудь проклятый житель, страдающий бессонницей. И естественно, возбужденного сознания капитана тут же коснулись чьи-то шаги.

— Помогите мне, — он сосредоточился на том, чтобы собрать страницы, запихивая их в подобранную с земли сумку как попало. — Надо уходить отсюда, и как можно быстрее.

***

Вид капитана соответствовал обстоятельствам. Отряхивая перчатки, с помощью которых канатоходец сумел сохранить целой кожу ладоней после кошачьего прыжка на дерево и оправляя порванную рубашку, Коста понял, что на этом благосклонность сеньоры Фортуны покинула это место.

В ночной тьме ярко сверкнула молния. Ветер нагнал нужное количество туч, и господь явно решил хотя бы дождём смыть грехи двух, стоящих на площади. Флав недовольно пробормотал что-то себе под нос, стараясь унять дрожь в утомлённых ногах и не выругаться в голос, обозревая, как белёсыми редкими мотыльками порхают несколько злополучных страниц библии, уносимых в подворотни насмешливым ветром. Всё-таки в сложившейся ситуации была большая доля вины именно канатоходца.

Первые тяжёлые капли пробились сквозь резную листву и тяжело упали на темечко. Снова громыхнуло, и в озарившем свете вспыхнувшей молнии на площади появилась пара стражников, наверняка именно тех, кого начальник городской стражи распорядился установить на эту ночь на караул.

— Вот они! Держи вора!

— Энрике, ратушу грабят!

— Капитан нам головы снимет! Андрес! Да не подбирай ты документы, плюнь. Держи воров!

Куэрда дёрнулся в сторону соратника по несчастью, не отвлекаясь на тут же глухо занывший оцарапанный бок.

— Вы правы. Уходить надо!

Канатоходец ловко подхватил из его рук сумку, пропихивая внутрь и сминая комом бумажные листы, выцапанные из рук капитана, боясь, что благоразумие того отставит и он бросится сломя голову спасать разлетевшееся. Где-то там, у стены городской ратуши остались его ботинки, которые Флав снял перед тем, как забраться на крышу, и плащ, почти новый с удобными кожанами завязками и серебряной брошью заколкой — подарком одной немолодой сеньоры. Бежать за вещами было некогда, и поэтому Коста уцепил капитана за руку и потянул за собой.

— Бежим. За мной, сеньор…

Перекидывая через плечо сумку, он нырнул в ближайший переулок, соображая, где можно укрыться не столько от непогоды, потому что в эту самую минуту ливануло стеной, сколько от преследователей, ибо за спиной чётко и ровно раздался топот добротных сапог.

— Уходят, держи!

Стража знала своё дело, да и гнева капитана наверняка опасалась. Канатоходец бежал по узким улицам, не разжимая капитанской руки. Могло показаться, что Коста бежит без разбора, но он следовал одному ему известному маршруту с определённой целью в его конце. Сначала он тащил за собой невольного соучастника, а потом, убедившись, что капитан пришёл в себя и неотрывно следует за ним, отпустил. Тонкие сапоги, предназначенные для ходьбы по канату, сразу же промокли, рубашка прилипла к телу, а дождь шпарил, как из ведра, неся поток воды и грязи по изогнутым улицам.

Наконец, голоса преследователей чуть поутихли, стражники отстали или потеряли свою цель, и Флав затормозил у одной из дверей. Подхватив несколько мелких камушков, он запустил их в ставни второго этажа.

— Молчите, сеньор, если не хотите, чтобы вас узнали, и натяните поглубже капюшон плаща, — Куэрда взглянул на начальника городской стражи. — Здесь тупик, так что выход у нас только через эту дверь, — указал он на одну из нескольких дверей дома и позвал, выглядывая ставни второго этажа:

— Агата! Открой! Скорее! Агата!

Казалось, прошла вечность, но на самом деле это была пара минут, прежде чем ставня приоткрылась и в окне показалась заспанная миловидная брюнетка.

— Кто?

— Это я, Агата! Открой!

— Куэрда?

— Да, открой. Скорее!

Лицо исчезло, зато через некоторое время в двери щёлкнул тяжёлый засов и в приоткрывшуюся щель опять выглянули любопытные глаза.

— Эрда?! Чёрт тебя бери! Ты что ж думаешь…

Но канатоходец не дал женщине договорить, рванул дверь на себя. Проталкивая брюнетку обратно в небольшую залу, обернулся на капитана, приглашая последовать за собой, бросил коротко:

— И дверь закройте.

— Ах, ты ж… я же тебе… сейчас Басилио тебе…

Хозяйка заверещала, возмущённая таким бесцеремонным проникновением, но Коста не дал ей опомниться. Прижав пышногрудую брюнетку к стене, канатоходец страстно припал губами к губам, прерывая поток слов и вышептал туда же:

— Не надо Агата, Басилио на ежегодной ярмарке, я ж знаю, — ловкие пальцы облапили в нехитрой ласке крутые бёдра. — Неужто скажешь, что не рада мне, красавица?