Между строк (СИ)

Страницы не успели сильно промокнуть. Северино пододвинулся ближе к столу и, вздохнув, как перед глубоким погружением, начал раскладывать их в хронологическом порядке, пытаясь узнать, какие отсутствуют. Однако через несколько минут сверху послышался характерный скрип кровати и приглушенные стоны Агаты.

Капитан на краткий миг замер. Затем, стараясь шуршать страницами погромче, продолжил свое дело, минут через пять осознав, что с этого момента не продвинулся дальше ни на шаг. Он в пятнадцатый раз перечитывал одну и ту же строчку — что характерно, написанную вовсе не им и не Фрэнком, а автором библии, пытаясь осознать, с чем ее соотнести и что она вообще значит.

— Что за черт? — он тряхнул головой и попытался сосредоточиться вновь.

Он переложил туда-сюда еще три или четыре листа, прежде чем осознал, что его щеки не горят — пылают. “От вина”, — решил он, продолжая работу, но затем кинул взгляд на свой бокал — он был нетронут. Несмотря на то, что капитан налил себе чудесного напитка, он к нему так ни разу и не притронулся.

Через некоторое время Северино бросил безуспешные попытки собрать книгу воедино. Он ограничился лишь тем, чтобы привести листы к аккуратной стопке и убрать их во внутренний карман, туда, где их дожидались первые страницы.

Казалось, звукам сверху не будет конца. Капитан сидел, оцепенев, и слушал их. Он никогда не видел для себя проблемы быть невольным свидетелем чужих утех. За свою жизнь он часто сталкивался с подобными ситуациями — стоит вспомнить хотя бы о том, с какой систематической регулярностью он отрывал капитана одного из кораблей в буквальном смысле от дела, распахивая дверь и напоминая, что если они не выйдут в море сейчас, им придется ждать еще сутки, а то и двое. Поскольку Северино считал себя абсолютным асексуалом, это никогда не являлось трудностью.

Но сейчас ему было крайне неуютно, и он даже не смог ответить себе, почему. Картинка, представлявшаяся ему, была очень четкой, точнее сказать, некоторые ее части. Агата представала смазанным пятном без лица и опознавательных знаков, точно кукла, зато Куэрда… капитан мог бы видеть движения его гибкого красивого тела, мог бы разглядеть, как поднимается и опускается его грудь, обозначая тяжелые вдохи и выдохи, мог представить, как его руки оплетают стонущую Агату. И все это делало капитану решительно неуютно. Он бы многое отдал, чтобы перестать видеть эти картинки в своей голове, потому что они донельзя смущали его, и он не понимал, с чего вдруг его так беспокоит чужой секс — всю жизнь ведь был к нему равнодушен.

«Интересно, он ее целует так же, как и меня?» — подумалось капитану, и тут же услужливо вспомнил весь спектр ощущений от неожиданного поцелуя — тело, прижавшееся к нему, горячие губы, руки вокруг шеи… Он так и уснул, когда стоны, наконец, стихли — сидя в кресле, с горящими щеками, забытым чувством, начинающем формироваться где-то внизу живота и приятным мягким ощущением на губах — следе поцелуя канатоходца.

========== Часть 3 ==========

***

Жаркое тело Агаты дало долгожданную разрядку уставшему и нанервничавшемуся канатоходцу. Если бы Флав задумался об источнике своего возбуждения, то возможно с удивлением обнаружил, что к прекрасной молодой брюнетке он имеет второстепенное отношение. Ключ к отправной точке тягучих ласк и жадных поцелуев находился вовсе не в хозяйской спальне.

Куэрда в первую очередь любил глазами. Ему нравились пышногрудые волоокие девицы и крепкие мужественные мужчины. Этой ночью в этом доме башмачника Басилио могли бы, будь Коста посмелее, соединиться воедино его предпочтения. Агата, молодая и горячая, выданная за толстяка Басилио, явно не первой свежести и к тому же имевшего проблемы по мужской части, скорее всего, приняла б в супружеской кровати и второго, предложи Флав девушке такой расклад. Но на счёт капитана канатоходец очень сомневался.

Проснувшись и пока не открывая глаз, он, мягко перебирая волосы, лежавшей на его груди девичьей головки, ловил себя на мысли, что думает именно о таком слиянии. Мысли явно отдавали крепостью в район паха, но Флав не спешил смягчить ситуацию.

За окном через приоткрытую ставню начало сереть раннее утро. Нужно было покидать дом, до того, как проснуться соседи, которые уже прознали о том, что в отсутствии хозяина, сюда наведывается молодой любовник. Видимо, Басилио это устраивало. Но Коста не был уверен, что новости об увеличении количества поклонников его жены будут восприняты башмачником так же благосклонно. Не будешь же рассказывать направо и налево, что проминал хозяйскую постель только один.

Серые тени пасмурного утра ползли от окна по полу, предвещая туман. Белёсая дымка была как нельзя кстати. В такую можно нырнуть и незаметно вынырнуть, где хочешь.