Между строк (СИ)

«Не смей даже думать об этом», — запретил себе капитан, мысленно смяв свое воображение, как лист бумаги и швырнув в помойную корзину. После чего начал заботливо напоминать себе причины, почему именно ему не стоит представлять себе Куэрду, тем более в том виде, в котором он упорно лез в его мысли: «Во-первых, он слишком молод. Во-вторых и в главных… если ты ему и нужен (что весьма сомнительно), то явно на одну ночь. Ты видел его отношение к любовницам. По-видимому, к любовникам оно такое же. И ты знаешь, что будет потом. Ведь ушел человек или умер — так ли велика разница, если он все равно больше не с тобой? Ты это проходил. Или ты по боли соскучился?».

Отлично. Чудесно. Замечательно. Просто великолепно. Вот и официальное признание самому себе в том, что канатоходец его зацепил. Северино сдался сам себе и своим желаниям — вот так, с потрохами, подняв руки и признав бессилие мыслей над чувствами.

«Это очень и очень плохо кончится. И не говори, что тебя не предупреждали», — напоследок сказал разум, тая затихающим эхом в теплом тумане любопытства.

— Мы знаем друг о друге немало, — тихо сказал Северино, отпивая из бокала. — Надо сказать, это не так уж безопасно. Скажите, зачем вам нужно было знать, что написано в библии? К чему вам чужие секреты? Обычно люди лезут под кожу лишь для одного — чтобы потом предать. Что вы собираетесь делать с моей тайной?

Он очень надеялся, что его подчас изматывающие диалоги с собой оказались скрыты для глаз сеньора, что он и не догадывался о том, через какие препятствия и каких внутренних чертей ему приходится каждый раз пробиваться просто для того, чтобы связно вымолвить следующую фразу. Он быстро прикончил вино, надеясь за жестом скрыть эмоции, хлещущие через край.

Да, это знакомство в высшей степени небезопасно, но почему, почему же так хочется его продолжить? Не просто продолжить — капитан хотел знать о Флаве больше… и ради этого он даже готов был пойти на то, чтобы пожертвовать некоторыми своими тайнами. Тем более что главную из них он уже узнал.

— У меня есть к вам предложение, — сказал Северино так же негромко. — Раз вы были на том приеме, наверное, вам нравится играть в игры. В молодости я много плавал, и когда мы как-то попали в штиль, более старшие товарищи научили меня одной забавной игре, она называется «вопрос-ответ». Один задает вопрос, а другой отвечает, затем игроки меняются местами. Сыграем?

Он обновил свое вино и призывно поднял бокал. «Что я вообще делаю?» — с какой-то безнадежностью спросил он у себя, но, конечно же, не получил ответа.

***

Честно, Флав даже ушам своим не поверил. Обладая такой репутацией в городе, встретить капитана на столь сомнительном мероприятии, как «Ночь бесхозного рифмоплётства», было делом невероятным. Впрочем, та святая для некоторых книга, принадлежавшая начальнику городской стражи, тоже не служила подтверждением его моральных норм, а скорее могла выступить их яростным опровержением.

Флав даже внимательней всмотрелся в лицо со шрамом. Маска, которую носил капитан, была выделана из отличной кожи и сидела до сегодняшнего дня, как влитая, и только канатоходец знал, что в прорезях глаз и губ она дала такие трещины, что подковырни ногтем, и поползёт по швам, открывая порочный мир начальника городской стражи.

— Седьмой, — повторил тихо канатоходец, и взгляд его смягчился, так как будто бы беда, грозившая ему, внезапно растаяла.

Капитан теперь не казался Флаву каким то необыкновенным и тот флёр таинственности, романтики и нафантазированной эротики медленно исчезал, как туман под сегодняшним утренним солнцем. Куэрде не понравилась та ночь, о которой они сегодня оба вспомнили. Честно, он даже пожалел, что провёл её не на своём тюфяке, сладко похрапывая в отгороженном углу циркового лагеря, или в жарких объятьях любовницы, а бесполезно метя языком как по телу, так и волнуя звуками воздух. Не понравилась, но причина была совершенно не в этом. Коста разочаровался тогда, а неоправданные надежды запоминаются надолго.

Вот и сейчас канатоходец боялся разочароваться. Начальник городской стражи превращался в обывателя, которому ничего человеческое не чуждо: тайные общества рифмоплётов, связь с мужчиной, потворство преступлению, укрывательство улик и фактов. Каждое яблоко рано или поздно становиться с гнильцой: как говаривала Дори, раскладывая по утрам сочные фрукты на товарном лотке.

Канатоходец пригубил бокал с вином, задумываясь над поставленным сеньором Мойей вопросом. Зачем ему было знать, что написано в библии?

— Ваша книга попала ко мне совершенно случайно, — начал он, откидываясь на спинку стула и медленно разгуливая по фигуре капитана взглядом.

Конечно, он лукавил. Не собирался же Коста докладывать на мальчишку, таскающего ему всяческие бумаги.

— И читать её, тоже совершенно случайно, начал не я. К тому же мне прочли далеко не то, что было написано. Возможно, больше половины перевели вольно, добавив своих фантазий взамен знаний чужого языка.