Между строк (СИ)

Что сказать? Действительно, что удерживает его здесь, в этом трактире, именно с этим собеседником? Хотел бы он сам знать ответ на этот вопрос. «Вы мне нравитесь» — слишком прямо, просто, дубовато, а главное — не информативно. Капитан привык, что излишняя откровенность смущает и пугает людей. Он никогда не был силен в речах, это становилось понятно даже по их с Фрэнком библии — самые красивые (а также самые связные и грамотные) строки принадлежали священнику. Но и даже те в большинстве своем простые фразы, которые составлял в ответ Северино, писались сутками — времени-то было навалом.

А сейчас надо как-то уместить все в пару секунд, в течение которых обдумывание ответа еще считается нормальным и не вызывает недоумения. «Человек не может просто так нравиться, — всегда говорила его мать. — Тебе всегда нравится что-то в нем, какая-то его черта или что-то, что он тебе дает». И что же это?

Уж не та ли самая необычность? Северино чуть улыбнулся и склонил голову.

— По долгу службы я много общаюсь с людьми, — начал он издалека. — И, надо сказать, за свою жизнь я неплохо научился читать и понимать их. Большинство мотивов понятны сразу, не нужно быть чтецом мыслей, чтобы уловить их стержень — деньги, блага, утехи. Но я не могу прочесть вас, — он качнул головой. — Как ни стараюсь. Я готов был заплатить любую цену за возвращение книги, но вы отказались от денег и других привилегий, которые сулит благостное расположение начальника стражи города. Сеньор Куэрда, вы хоть представляете, какая редкость увидеть человека, который откажется от подобного? Тем не менее, вы все же запросили вознаграждение — то, которого я меньше всего ожидал и, наверное, которое я меньше всего готов был заплатить. Я многое видел, но такое — в первый раз. Я…

Капитан запнулся на мгновение, потому как по смастеренному за долю секунду плану тут он должен был сказать о неожиданном поцелуе. Но подобравшись к краю этой фразы, он понял, что впереди обрыв, и он не в состоянии произнести то, что планировал. Лицу стало жарко, а пестрота трактира и публики ушла на второй план. Сейчас он видел только пытливые блестящие глаза Куэрды, его карамельный взгляд, которым, казалось, он ласкал капитана. Северино прочистил горло, стирая неловкость непроизнесенных слов и избавляясь от наваждения.

— Я впервые вижу подобное поведение, особенно в свой адрес. Поверьте, неординарность выделяется из тривиальности, как Полярная звезда в хвосте Малой Медведицы. Я не большой любитель тайн… но в вас определенно есть что-то, что заставляет меня продолжать этот разговор.

Северино хотел обновить свой бокал и бокал Флава, но увидел, что вина осталось на дне.

— Как вы относитесь к освежающей вечерней прогулке? — спросил он и затем, усмехнувшись, добавил: — Нет, это не мой вопрос. Просто я хотел бы задать его в более спокойном месте.

***

Как не пытался Флавио воспринять ответ капитана серьёзно, но не получилось. Он вообще как-то слишком легкомысленно относился к похвале, из чьих уст она бы ни исходила. Возможно, смехом и шутками по этому поводу он успешно скрывал своё смущение. А похвалил ли его начальник городской стражи? Да бог знает, как это стоило воспринимать. Коста улыбнулся. Открыто и тепло. Видимо, потому что понимал сказанное капитаном, как никто другой.

— Любопытство, капитан, это называется любопытство, — он одним глотком допил вино, — оно присуще всему. Оно рождается вместе с нами, оно заставляет детей ползти, вставать на ноги, ходить. А когда жизнь становится слишком пресной, оно заставляет искать на свою задницу приключений.

Канатоходец легко поднялся, оставляя право оплатить вино капитану.

— Идёмте.

В голове как-то всё быстро встало на свои места. И Куэрда не собирался жеманно кокетничать. Вопроса «к тебе или ко мне» пока не стояло, лишь потому, что Флаву некуда было привести любовника. Значит, выбор за начальником городской стражи.

Вообще Коста предпочитал съемную комнату в одном из многочисленных постоялых дворов на окраине Севильи. Это было дёшево и сердито. Но, несмотря на это, очень удобно. Хозяева таких заведений мало интересовались постояльцами, плохо дружили с законом и крепко держали рты на замке. И, хотя сеньор Мойя походил на человека не слишком привыкшего пользоваться такими местами, но, как было уже доказано и не раз за последние дни, он вообще был неординарным так, что от капитана, зможно было ждать интересных предложений.

Флав первый покинул стены «Щуки и гуся», выходя на прохладный после дневного зноя ночной воздух.

Что привлекательного оставалось в капитане, после того, как почти все карты были открыты, а те, что ещё оставались рубашкой вверх, оказались краплёными? Нет, начальник городской стражи не отличался особой привлекательностью, к которой тянулось тело Косты. Хотя по краткому наблюдению утра, физическая форма капитана была превосходной. Канатоходца притягивало не это. Куэрда плыл от тщательно дозированных эмоций сеньора Мойи. Эмоций, которые, несмотря на хозяйский контроль, просачивались через глаза и нервные движения пальцев.