Между тьмой и пламенем. Часть III (СИ)

– Я всегда осмотрительна, – но сказано это было с улыбкой. – А теперь скажите, чем вы эту гадость с лица убираете, – попросила она. – Я больше не могу, такое чувство, что глаза обильно салом намазаны, аж слипаются и лоснятся!

Ассаэр насупился, однако смолчал.

На краске для век настоял Наместник – мол, без нее она слишком сильно выделяется. Наносить макияж Инерис умела, но совсем другой и иначе – тонкими кисточками, а не огромным толстенным карандашом, которым предполагалось оставлять на веках широкие линии!

Пришлось Дантеру взять дело в свои руки.

Откуда у шпиона Ассаэра такие познания в макияже, леди-наследница предпочла не допытываться. «У нас ею пользуются даже мужчины, бережет глаза от воспалений и раздражений», тьфу!

Кэллиэн бы посмеялся, наверное. Или посочувствовал – он ведь тоже по кой-то ляд красил веки…

Она ни разу не спрашивала, зачем. Принимала эту его особенность едва ли не как врожденную. А теперь вот вдруг интересно стало, как он выглядит без этой своей черной краски…

Ассаэр хмыкнул, не сдержавшись, едва она стянула дакха. В отсутствие другой южной косметики густо накрашенные глаза смотрелись весьма вызывающе. Особенно на фоне светлой даже с учетом загара кожи.

Ну, пусть хихикает.

В «коллективе» дела шли ни шатко, ни валко. Инерис по-прежнему не показывалась перед остальными без платка, ела только в палатке, и пыталась избавиться от ощущения, что за ней поминутно следят.

Паранойя, не иначе… Даже Редорах никак себя не проявлял, да и взглядом сверлить ее почти перестал. Разве что по утрам – она видела его порой, выбираясь из палатки… От такого взгляда сложно не вздрогнуть. Но, может, он просто не высыпается и встает в дурном расположении духа?

Если у него и были к ней претензии, то их он не озвучивал. А свои обязанности выполнял безупречно.

Тем не менее, кинжал Инерис упорно держала при себе. А то с тех пор объявился еще один желающий пополнить свой штат рабыней с севера!

Что ж, хотя бы сейчас лишних глаз вокруг лагеря не осталось. Двое дозорных доложили, двое тайно отправленных разведчиков подтвердили.

Можно было немного расслабиться, и Инерис выбралась из шатра. Сколько можно там сидеть?!

Вдалеке, по другую сторону тракта, разгорались один за другим огни в чужих лагерях. Они же снова предпочли встать не в песке, в отличие от большинства, а у скал, наособицу – так легче держать оборону, если вдруг кто нападет.

Инерис запрокинула голову, глядя на небо. Вечерело здесь быстро, и из синего оно до неприличия торопливо становилось фиолетовым, из фиолетового – густо-черным, и по этой канве бисерной вышивкой вспыхивали звезды...

Глубокий вдох. Воздух здесь пах солью, огнем и дымом, а также нагретым камнем. Заглушить эти запахи не мог даже головной платок. Жаль, конечно, что нет аромата дождя и травы, как дома…

Краску с век, кстати, предполагалось удалять миндальным маслом. Ну, спасибо хоть не каким-нибудь коварным раствором.

Интересно, как маг справлялся? Или просто наносил новый слой поверх старого?

Краска… Кэллиэн…

Зеркало!!!

По спине словно льдинка скользнула, обдав холодом.

Инерис готова была ругать себя последними словами. Как, ну как можно было забыть?! Он ведь написал – смотреться каждый день! Не через раз, не от случая к случаю, а каждый день, чтобы держалось заклинание, укрывающее ее от излишне ретивых магов! А вдруг кто-то из загадочных недоброжелателей уже сумел ее отыскать и теперь преследует? Или, и того хуже, вдруг это зеркальце – единственное, что мешало шпионам отыскать Ассаэра?!

А главное, заклинание разрушилось от ее небрежения или еще реанимируется?!

Воровато оглянувшись, Инерис сунула руку в «карман» (на деле в поясную сумку), привычно выудив из нее зеркальце. Сжала его с отчетливым чувством вины.

Забыла… она – и вдруг о чем-то забыла! А ведь сколько раз это зеркальце успокаивало ее волшебным танцем искорок?

Слишком сильно нервничала из-за этого путешествия, этого Редораха и всех остальных! Позор, леди-наследница!

Инерис поднесла к лицу открытое зеркальце, будто проверяя, смылась ли сурьма, и с замиранием сердца вгляделась в мутную серебристую глубину в пляшущем свете двух масляных ламп. Мимолетно отметила, как же непривычно видеть себя в дакха...

Не сразу, но искорки отозвались, хоть и было их ничтожно мало.

Сколько она не брала его в руки? Неделю? Пять дней?.. Надо будет исправиться.

Свечение зеркальца угасло, и теперь в нем отражается небо – словно она держит в руках кружку со звездами…

Ветра нынче не было, но массивные, дающие яркий свет масляные чаши-светильники тихо покачивались-поскрипывали цепочками. Шесты под них всаживали в землю на такую глубину, что ветер попросту был не страшен – разве что начнется ураган, который сметет весь песок подчистую, до каменного дна далеко внизу. Над яркими огоньками рассыпались мелкие искорки, словно вились в сложном танце. А может, какие-нибудь местные светлячки слетелись.

Красиво…

Инерис уже собиралась захлопнуть зеркальце, когда увидела в нем, как угрожающе качнулся ближайший светильник. Пролившееся масло занялось прямо в воздухе.