Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии

Раздалось шипение, запахло паленым. Меняла захлебнулся в крике.

- Прекрасно! - одобрил Калигула, не сводя горящих глаз с распростертого тела, изо рта которого вытекала, застывая, густая и золотистая, словно весенний мед, жидкость. - Есть там еще что в ковше?

- Немного осталось - сообщил, заглянув через плечо рабу, Каллист.

- Отлично! - обрадовался император. - Как раз для нашего «Митридата»! Лепид,– позвал он, - если не ошибаюсь, Аквилии приходятся тебе дальними родственниками?

Доверяю тебе свершить правое дело мести. Возьми кого-нибудь в подмогу и озолоти этого варвара моей милостью, когда принесут львиную шкуру. А мы пока займемся Фальконом!

К остолбеневшему Андромену подошли двое преторианцев. Они скрутили ему руки, как недавно меняле, и повели на сцену. Лепид, Гетулик и еще один сенатор пошли за ними следом.

- Прекрасно, Фалькон! Вкусно? - как сквозь пелену, услышал Андромен голос Калигулы и, с трудом оторвав глаза от тигля, в котором снова плавилось золото, перевел их на сенатора.

- Да, величайший! - ответил императору Фалькон.

- А знаешь ли ты, что сейчас ел?

- Мурен, величайший!

- А известно ли тебе, - явно издеваясь над гостем, спросил Калигула, - чем были накормлены эти мурены?

- Наверное, тоже рыбой!

- Эта рыба, - произнес Калигула, с наслаждением выделяя каждое слово, - вчера утром называлась Публием Фальконом-младшим!

Сенатор медленно приподнялся на ложе.

- Что ты хочешь этим сказать?.. - смертельно побледнев, спросил он.

- А то, что ты сейчас сожрал своего сына! - захохотал император и стал кричать, проглатывая окончания слов: - Вчера, после казни, я приказал разрезать его на куски и накормить мурен, которых запекли мои повара специально для тебя! Не правда ли это было очень вкусно?!

С лица Фалькона сползла заученная улыбка.

- Нет, - прошептал он. - Ты не величайший... Не Юпитер… Не Цезарь...

Что? - задрожал от ярости Калигула.

Ты - чудовище... Мразь... Плевок на дороге, на который наступить и то противно!

- Херея! - закричал император. - В плети его! В плети!

Стоящий позади ложа Калигулы преторианец по знаку трибуна выхватил плеть и, подбежав к сенатору, полоснул его по лицу.

Сбей, с него всю гордость, только медленно, чтобы он чувствовал, что умирает! – вопил Калигула.

Да, я горд! - вскинул голову сенатор, и хотя удары сыпались на него беспрестанно, продолжал: - Горд, потому что у меня был сын, который не чета тебе! Он никогда бы не сделал со своим отцом то, что ты сотворил с Тиберием! Да, я последний свидетель, который знает истинную причину его гибели. Ты хотел запугать меня, заставить молчать. Но я скажу... Ты снял с него перстень, пока он еще дышал. А когда он стал сопротивляться... накрыл его лицо подушкой и...

- Убей его! - закричал Калигула, толкая вперед Херея.

Сверкнул кинжал и Фалькон повалился набок, зажимая рукой грудь.

и... задушил... - докончил он и замер.

Как прекрасен старик! - неожиданно услышал Андромен голос Гетулика. - Словно в старые добрые времена...

И мы бессильны были помочь ему... - в отчаянии сжал кулаки Лепид.

Бессильны? Ну, нет! - покачал головой Гетулик. – Дай мне только возвратиться к своим легионам...

И мы сбросим его! - порывисто ухватил его за руку Лепид.

Не сомневаюсь... Слабая надежда мелькнула в голове Андромеда. С трудом оторвав глаза от тигля, в котором уже теряли свои очертания золотые статеры, он обратился к Гетулику:

- Я все слышал... И я не рассказал Калигуле о вас, Только спасите меня! Убейте его сейчас же...

Заговор начальника верхнегерманских легионов Гнея Лентула Гетулика был раскрыт и жестоко подавлен в 39 г.

Чем? Вот этими руками? Во дворце - тысяча преторианцев, - с горечью усмехнулся Гетулик и внимательно посмотрев на Андромена, тихо сказал: - Могу лишь отплатить услугой за услугу. Расплавленное золото, конечно, не самый лучший в мире напиток.

Но я помогу тебе избежать участи попробовать его на вкус. Мы задушим тебя перед тем, как Марк зальет им твое горло.

Гетулик шепнул что-то на ухо сенатору. Тот согласно кивнул.

Аидромен закрыл глаза, поняв, что это конец. Он даже не видел, как кто-то внес в залу шкуру льва. Только почувствовал ее, остро пахнущую звериным потом и кровью у себя на голове.

- Митридат, настоящий Митридат в образе Геракла! - словно из тумана доносился до него голос Калигулы, которому вторили льстивые римляне:

- Только Юпитер Латинский может так достойно отомстить обидчику за своих соотечественников!

- Он - само совершенство!

- Он - выше бога!

- Начинай! - нетерпеливо закричал Калигула. - Да лей медленно, чтобы чувствовал, что умирает!

Через толстую львиную шкуру Андромен почувствовал на своей шее пальцы сенатора. Вскрикнул рядом обожженный раб, подавая Лепиду ковшик с расплавленным золотом. Где-то совсем уже далеко отрывисто хохотал Калигула...

Гетулик не обманул его. Пальцы сенатора сжались до того, как ковшик коснулся его губ. Задыхаясь, Андромен услышал слова Марка:

- Нет, Гетулик, беда нашего народа не в болезни Калигулы, а в нас самих...

Тьма, как бескрайнее море в осеннюю безлунную ночь, надвинулась на Андромена, и вдруг взорвалась громким криком:

- А ну стой!