Между жизнью и смертью. Свидетельства с порога вечности

В пути я слышал, как он стонал, то громче, то совсем затихал, теряя сознание.

Не жилец?..

Из рассказа врача-анестезиолога отделения реанимации и интенсивной терапии Жанны РАДЧЕНКО:

Когда я впервые увидела больного священника Михаила Овчинникова, невольно подумала: «Не жилец…». Настолько тяжелым было его состояние, что невозможно было предвидеть положительный исход лечения. В первые мгновения даже пронеслась мысль: «Целесообразна ли моя врачебная помощь?»

Последствия катастрофы были ужасными: тяжелая черепно-мозговая травма, сотрясение и ушиб головного мозга. Под вопросом стоял диагноз внутричерепной гематомы, перелома основания черепа, дислокаций структур мозга. Больной был без сознания. Тяжелая кома на тех ее гранях, когда сразу невозможно оценить, погибла кора головного мозга или нет. Если не исключить возможность первого варианта, это значит – социальная смерть, то есть остается возможность биологического существования, но неосмысленного: не только без активной деятельности, но практически без переживаний, мышления, идей, то есть всего того, что присуще каждому человеку. Это даже представить себе невозможно по отношению к отцу Михаилу, такому яркому, незаурядному индивидууму.

Но предположение, что процессы в коре головного мозга больного Михаила Георгиевича обратимы, – тоже возникло. Поэтому усилия медиков были направлены на оказание своевременной, адекватной высокопрофессиональной помощи. Приглашенные на консилиум заместитель главного врача по лечебной работе, травматолог, невропатолог, отоларинголог, окулист подтвердили основной диагноз. У большинства докторов не возникло сомнения в том, что, несмотря на проводимое лечение, прогноз на выздоровление и тем более на нормальную продуктивную жизнедеятельность отца Михаила – отрицательный. Однако оказание медицинской помощи продолжалось. Когда появились первые признаки дыхательных расстройств, больной был переведен на искусственное дыхание аппаратным методом, продолжалась борьба с отеком мозга, поддерживалась работа сердца, контролировались и восстанавливались нарушения других функций организма.

Клиническая картина поврежденного мозга усиливалась: увеличился «симптом очков» (так называемая параорбитальная гематома, которая может быть при некоторых других болезнях, но в датой ситуации она говорила о наличии перелома основания черепа). К полной обездвиженности в левой половине туловища (так называемая левосторонняя гемиплегия) присоединилась патологическая неврологическая симптоматика, то есть появились рефлексы, которые у здоровых людей не вызываются. Все это усилило тревогу медицинских работников за судьбу больного.

Не совсем обычно для нас вели себя родственники: жена Людмила Васильевна, ласково называемая в народе матушкой Людмилой, их дети – сын Андрей, дочь Мария. Видя усиливающееся волнение медицинского персонала, интуитивно чувствуя тяжелое состояние своего любимого мужа, отца, они не стенали, не суетились бесполезно, создавая помехи в работе медиков, а решительно предложили свою помощь. И я не побоюсь сказать, что и молитвы прихожан, и подлинная, действенная помощь со стороны всех: и родных, и медицинского персонала – помогли добиться положительного исхода, которого уже в глубине души никто не ожидал.

Приехали областные консультанты. Их вывод был тоже малоутешительным. Для дальнейшего лечения больной был транспортирован в отделение реанимации и интенсивной терапии областной клинической больницы им. Мечникова города Днепропетровска.

На просьбу родственников дать им четкий ответ о дальнейшей судьбе Михаила Георгиевича я уклончиво пыталась молчать или сообщать о подобного рода больных и болезнях, чтобы хоть на секунду отвести их мысли оттяжкой судьбы отца Михаила. Все же я ориентировала их на отрицательный исход.

Каково же было мое изумление, когда на третьи сутки я узнала, что Михаил Георгиевич начал приходить в себя, реагировать на врачебные инструкции, переведен из реанимации в отделение! И это, и то, как быстро отец Михаил прошел восстановительный период, до сих пор волнует меня. Как специалист точной естественной науки – медицины, то есть как реалист, я не могу в это поверить. Налицо действие той удивительной силы, о которой мы, реалисты, пытаемся не думать. Это то, что сокрыто от нас в тайне мироздания. Называйте это как хотите: Божия благодать, какое-то непостижимое для нас пространственное измерение и т. д. Пусть это вам кажется даже вымыслом моей фантазии, но то, что существует такая Сила, заставляет и меня, человека довольно строгих убеждений и взглядов, по-иному взглянуть на мир вокруг себя.

Может, и вы, читающие эти строки, вечно правые во всем, попытаетесь без усмешки неверия и суеверного страха глубоко и осмысленно почувствовать по-новому себя и наш прекрасный, удивительный, манящий, но вместе с тем такой грозный мир.

ЧУДЕСНЫЕ ФАКТЫ В МОМЕНТЫ ГИБЕЛИ ОРГАНИЗМА