Между

— Если ты напустишь на него Ниниау и Пейбиау — возможно, ты победишь. Только не сверкай глазами от радости, а подумай прежде, что станется с миром, если Гвин уничтожит хотя бы одного Быка. Ты готов платить такую цену за свою возможность гулять по Аннуину? Марх опустил голову. Потом спросил:

— И больше никто?

— Сам Нудд. Только он почему‑то веками не останавливает Гвина. Король тяжело вздохнул.

— Не исключено, что с Гвином могли бы справиться ученики Нудда.

— Ученики?! У Нудда есть ученики? Кто? Где они?!Гургин ответил с усмешкой:

— Про одного я знаю точно: он в замке твоей матери. В темнице.

— За что? Его можно освободить? Гургин приподнял брови:

— Ты хочешь освободить Сархада Коварного? Марх застонал сквозь сжатые губы.

— Между прочим, — с ехидцей продолжал Кабан, — освободить его тебе не удастся: тот, кто хоть раз слышал имя Сархада, никогда не найдет входа в его темницу.

— Не издевайся. Я слышал о нем достаточно, чтобы понять: лучше десять Гвинов, чем один Сархад.

— Марх. Гвин неодолим для нас. Смирись.

— …и мне, как безногому калеке, вечно ползать по этому клочку земли, гордо именуемому моим королевством.

— Не сме-ей! — от мгновенно вспыхнувшего гнева облик Гургина поплыл: уже не человек, еще не кабан. — Не смей так говорить о Корнуолле! Не смей так говорить о стране, доверившейся тебе!

— Прости. Я сказал от горя…

— Нет причин для горя, Марх. Меня не сторожит Гвин, но я не рвусь за пределы Корнуолла. Здесь древние силы до сих пор живут бок о бок с людьми, нас не топтали римские легионы, наши святилища не гибли в пламени… Нет в Прайдене лучше места, чем Корнуолл! И мне нечего делать за пределами нашей страны.

— Наверное, ты прав. Будь для меня открыты дороги — может быть, я и пренебрегал бы ими. Но я вынужден прятаться… и это давит тяжелее тюремных цепей.

Кромка отчаянья: Марх

Динас, давай поговорим… Ты ведь выслушаешь меня, правда? Даже если я буду говорить глупости. А я постараюсь говорить их поменьше. Дождь за окнами. Мелкий, холодный. Края тучам не видно. Наверное, это называется ужасной погодой — но это если идти куда‑нибудь. А мне никуда идти не надо. И даже нельзя.…Хотя мы и проиграли Битву Деревьев, но мы же ничего не потеряли, верно? Почти ничего. Мы с Арауном вернулись целыми и невредимыми, Мирддин… Мирддин, наш нежданный союзник, наш чудесный помощник… да, Мирддин исчез, да только я чувствую: дороги по-прежнему живы. Значит, он очень хорошо спрятался. Его не найти. Свиней Аннуина мы не вернули, но за столько веков и я, и Араун, и Гвидион убедились: Аннуин существует и без стада. А Гвидиону его добыча не в помощь. В этой битве мы ничего не обрели — но и ничего не потеряли. Не такое уж это и поражение. А что теперь заперт в мире людей — так мне Араун объяснил: это тоже не беда. Я нужен Аннуину как живой талисман. Могу что‑то делать… могу не делать ничего. Смирно стоять в своем стойле. Сено есть, ячмень дают — радуйся жизни, Конь! Д-да, я обещал говорить поменьше глупостей. В мире магии мы выиграли войну с Римом. В мире людей… да, легионы здесь еще остались, да, иногда вспыхивают схватки, даже сражения бывают — но судьба легионов предрешена. И если я не могу больше ходить по всем курганам Прайдена, то ко мне‑то придти могут — те воины, что захотят обрести силу «бессмертных» смертников. Значит, и в нынешних битвах с римлянами от меня есть польза. Значит, почти всё у нас в порядке. А потери — они незначительны. И думать о них не стоит. Я правильно говорю, Динас?…вот если бы я еще мог так же думать!

* * *

Для Марха настало странное время: спокойная жизнь. Сын Рианнон сделал всё, что мог, и той цели, что звала и гнала, больше не было. Войны — что в мире людей, что в мире магии — теперь шли без него. Он вычерпал себя досуха. Исчерпал свою силу — и не магическую, отнюдь. Силу души. Наверное, если бы не дар Скатах, — он бы сейчас умер. Так, как умирают истинные герои: совершив все положенные подвиги, дав бардам темы для песен на полтыщи лет вперед — и уже неважно, победы это были или поражения. Есть о чем петь. Тот-Кто-Бродит-В-Курганах умер. Его больше не было. Не было и неистового черного Жеребца, Короля Аннуина. А он? Он король Корнуолла, длинной полосы земли между двумя морями. Король людей. Не всё же, в самом деле, оставлять свою страну на Динаса. Что там должен делать король у людей? — объезжать землю, выслушивать жалобы на свинью, сожравшую на чужом поле зерно, судить, кому по праву принадлежит во-о-он та канава… Этим тоже надо заниматься. А на Бельтан и Лугнасад придет она — легкая как лунный блик и такая же прекрасная.…правда, последние годы она всё чаще пытается приходить не только в эти праздники.

* * *