Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Эта работа, происходящая во сне, при соответствующих условиях может происходить и на сеансе. Первое представление об относительности воспоминания можно обнаружить уже у самого Фрейда, начиная с революционной статьи 1937 года «Конструкции в анализе»[27]. Это означает, что в конечном счете важна не столько возрастающая релятивизация припоминания, сколько место, которое уделяется понятию убеждения, к которому он не возвращался после 1914 года[28]. Здесь можно упомянуть и о позднем труде Фрейда, а именно о том описании негативных последствий младенческих травм, которое он дает в 1938 году: «Ничто касающееся забытой травмы не должно вспоминаться или повторяться» (Freud, 1939а, p. 76).

Этой концепции следовали Ференци и Винникотт. Последний сказал в конце своей работы 1963 года:

Если пациент готов так или иначе воспринять странную истину, состоящую в том, что нечто, еще не пережитое, тем не менее уже случилось с ним в прошлом, то путь открыт… (Winnicott, 1963, p. 91)

Это замечательное утверждение открыло путь современному психоанализу. Основные характеристики его сферы деятельности образованы памятью особого рода, а именно памятью без воспоминаний[29], а также особой травмой, оставившей негативный след (Botella, Botella, 2005).

Должны ли мы вследствие этого говорить о до-психическом? Точнее было бы говорить о количестве энергии, которая остается как инородное тело, без формы и очертаний, без репрезентации, без памяти и тем более без смысла и которая может получить разрядку только через действие или галлюцинаторную активность сновидений, используя для этого любой контекст. Его содержание при этом более или менее безразлично: значение имеет только повторение аффекта, независимо от содержания, которое используется для его передачи.

Это приводит нас к заключению, что при ближайшем рассмотрении каждая психическая структура, даже структура эдипального невроза, затрагивает определенные области психики, содержащие травматический опыт, который не получил символической репрезентации и не зафиксирован в памяти – и тем не менее составляет часть каждого из нас.

Эта область с трудом поддается описанию, и не менее трудно освоить метод, который открыл бы доступ к ней. В этом тексте я намереваюсь предложить новую концепцию лечения, обновив аналитический метод с учетом принципов, заложенных Фрейдом.

Память сновидения [Traumgedächtnis][30]

То же убеждение свойственно и бреду, и мы не можем обойти эту проблему, просто расценив это убеждение как патологическое. Ведь то же убеждение в реальности овладевает нами также и во время сна и развивается в течение ночи, и это вызывает большую тревогу. Изучение убеждения, проявляющегося в бреду и во сне, представляет собой важную область исследований, но эта область требует от нас поставить под сомнение фрейдовскую мысль или по крайней мере развить ее. Фрейд избегал этого, обходя проблему при помощи часто повторяемого утверждения, что сон – это «временный психоз». Мы, со своей стороны, предпочитаем рассматривать сновидение, наряду с некоторыми моментами мышления, в свете термина «регредиенция». Это исключительно важный вопрос, поскольку фрейдовская точка зрения ограничивает психоанализ, вынужденно сводя его к одной только теории репрезентации – теории, которая охватывает только часть психической жизни. Соблазнительной кажется мысль, что позиция Фрейда была связана с его личными трудностями при регредиенции во время сеанса; и в самом деле, доводы в пользу этого подозрения можно найти. Я склоняюсь к версии, что осмысление такого обширного предмета, как столкновение двух психик в условиях аналитического сеанса, само по себе представляет значительную трудность.

Черпая вдохновение у Хильдебрандта (1875) и Штрумпеля (1877), авторов[31], которые ввели понятие Traumgedächtnis [ «память сновидения»], Фрейд смог представить себе существование особой памяти, характерной для сновидений. Расширив описания, данные этими авторами, он указал на роль галлюцинаторной деятельности сновидений как проводника своеобразной памяти[32].

Однако это утверждение появляется у него только в 1914-м[33], [34], и в конце этого года Фрейд серьезно предостерегает: