Межконтинентальный узел

– А вы хотели, чтоб вам ответили, мол, сидит Кульков? Ему ведь не только вы звоните… Скажите, часто бывало, что в пятницу, когда вы садились за пульку, кто-то несколько раз подряд звонил по телефону и не отвечал?

Иванов нахмурился, видимо отчего-то заинтересовавшись вопросом. Ну и лбище! Славин вспомнил, как однажды Степанов похвастался: «Ко мне в Крыму как-то подошла парочка, протянули открытку, а на открытке стихи собственного сочинения: «Плечи богатырские, голова Сократа, напиши автограф для нашего брата». А у Мити голова махонькая в сравнении с ивановской, вот уж действительно Сократ…

– Бывало, – ответил Иванов после долгой паузы. – Но вы же знаете наши телефоны…

– Знаю. Но если вы постараетесь вспомнить, то, думаю, убедитесь, что такого рода звонки раздавались именно в те пятницы, когда у вас был Кульков, и к телефону подходил он, произнося обычное в таких случаях «алло».

Иванов долго молчал, а потом хлопнул своей толстой ладонью по мраморному столику так, что подпрыгнули бокалы с мороженым:

– Но ведь если он написал анонимку, то сделал это, именно когда я закончил ему диссертацию! Зачем?! Объясните мне, зачем?!

– Не объясню. Не знаю. Предположить могу: ему надо было занять ваше место… Подле Крыловского…

– Но это же бесчестно, – как-то жалобно сказал Иванов. – Это по-скорпионьи…

– Ничего подобного, – возразил Славин. – Скорпион жалит того, кто его везет через реку, и тонет вместе с ним… Кульков же хотел, чтобы вы утонули в одиночестве… Георгий Яковлевич, я должен вас предупредить о том, что про арест Кулькова знаете только вы?

– А генерал с артистом?

– Генерал знает, артист нет. Повторяю: предупреждать не надо?

– Не надо.

– Вы ни с кем не поделитесь этой новостью? Если вы сделаете это, стране может быть нанесен непоправимый урон…

– Повторяю, я никому ничего… – Иванов вдруг набычился, прервав себя, замер, лоб навис над столом, а потом рывком поднялся: – Едем ко мне! Быстро!

В однокомнатной квартире, которую он снимал, царил артистический беспорядок, который, однако, таил в себе некую аскетическую организованность: письменный стол, составленный буквой «г» из двух обычных, раздвижных столов, был ареной работы; в горе книг явственно угадывалась система; стопка исписанной бумаги была заложена разноцветными листочками; все, что не относилось к столу, словно бы не интересовало хозяина.

– Сейчас, погодите-ка, где же это?! – Иванов остановился посреди комнаты. – Кажется, в чулане, ну-ка, помогите…

Он распахнул в прихожей дверь чулана, задекорированную обоями под кирпичную кладку, и начал выбрасывать оттуда дорогие горнолыжные ботинки, спортивную одежду, вытащил водные лыжи «росиньоль», потом достал два тяжелых ящика – книги, которые не умещались на полках, – а уже после этого три чемодана; самый последний, плоский, под крокодилову кожу, принес в комнату, вывалил из него на пол конспекты, книги, несколько рубашек, дырявые носки, вытертую меховую шапку и две пары рукавиц.

– Так вот, – словно бы сопротивляясь самому себе, скрипуче сказал Иванов, – этот чемодан мне подарил Гена. Накануне одной из моих поездок на Запад. «Не с фанерным же тебе ехать, стыд, думай о престиже». В поездки меня собирал он, я этого не умею; ключ от квартиры был у него постоянно; поглядите чемодан. Как правило, встретив меня в аэропорту, он грузил его в свою машину и никогда, понимаете, ни-ког-да, сразу не приезжал ко мне, обязательно заезжал куда-то по дороге: то домой, то на работу, то к другу… А что, если он переправлял в этом чемодане информацию?! В любом отеле ничего не стоит войти в номер, мы же останавливаемся в тех, что подешевле.

Тайник в чемодане нашли сразу же; анализ подтвердил, что в тайнике перевозились фотопленки; там же без особого труда обнаружили отпечатки пальцев, которые, как вскоре было установлено, оставил Кульков.

Через десять минут после того, как Славин поднялся к себе, его пригласил генерал:

– Я попросил специалистов внимательно поглядеть текст донесения, которое Кульков предложил нам отправить в Лэнгли. Посмотрели. И вычислили слово «либерти»… Там, конечно, получились тысячи вариантов слов, как понимаете, но меня заинтересовало именно «либерти»… Помните, в одной из радиограмм ЦРУ инструктировало Кулькова: «В крайней ситуации в действие вступит план “Либерти”. При этом, однако, мы должны не только получить возможность увидеть вас, но и убедиться, что это действительно вы, а не двойник…» Ай да Кульков! Ай да желание «искупить вину»!.. Что вы на это скажете?

«Заумь Эйнштейна – не наше дело!»

Академик, друзья называли его Нолик, ведущий специалист по космосу, нашел Степанова через советское представительство: приехал на несколько дней в качестве научного эксперта; с людьми сходился быстро; рыжеволосый, голубоглазый, он источал доброжелательство; глянув на Кузанни, заметил:

– Я прочитал сегодня вашу корреспонденцию в «Нью-Йорк трибюн». Мне понравилось. Хотя вы не очень-то компетентны в нашей проблематике, но широкий читатель вас поймет больше и лучше, чем специалистов, заседающих во Дворце наций…