Межконтинентальный узел

– Убили человека?! – Уолтер-младший неловко сыграл крайнюю степень изумления, обернулся к «старшему» и Нику, перевел им на английский, хотя оба прекрасно поняли пограничника.

– Действительно, нас обогнала полиция, – сказала Лилиан. – Мы ехали довольно медленно, неужели там убили кого-то?! Кто?!

Пограничник внимательно посмотрел на спутников Уолтера, а потом перевел тяжелый взгляд на него.

– Вы не откажетесь в случае необходимости ответить на вопросы криминальной полиции?

– Пожалуйста, обратитесь к моему командованию, – сказал Уолтер-младший. – Я обещаю вам доложить руководству о случившемся… Без санкции командования мне нечего сказать вашей криминальной полиции…

– А вашим спутникам? Им тоже нечего сказать?

Уолтер-младший снова перевел и без того понятный всем вопрос; Ник, «старший» и Лилиан ответили, что они не заметили чего-либо подозрительного…

Когда «додж» уже был в американской зоне, «старший» процедил:

– Ставлю тысячу против одного, что тех немцев, которые имели право доступа в ваш гараж, где стояла эта машина, уже нет в городе…

Уолтер-младший обернулся так, словно тело его было составлено из гуттаперчевых шарниров:

– Хотите сказать, что это я виноват в трагедии?!

– А кто же еще? – Лицо Ника свело гримасой гнева. – Кто еще мог знать обо всем?! Кроме него, – он ткнул пальцем в «старшего», – меня и вас?!

6

Зинеджо спускался по лестнице по-кошачьи, очень мягко, чуть приседая, сторожко, но при этом стремительно; Шааби бежал следом за ним на цыпочках, потому что каблуки его туфель были огромны; видимо, страдал из-за своего роста – хотел казаться высоким; Зинеджо дважды обернулся, лицо перекосило гримасой, прошептал:

– Тише ты!

Возле парадной двери Зинеджо замер, осторожно выглянул в окно; сейчас должна притормозить машина: «вольво», марки «ДЛ-244», стэйшэн вагэн[19]; заднюю дверь откроют; посмотрел на часы; еще десять секунд, все идет как надо, по плану; только бы выбраться из этого проклятого города; полгода отдыха гарантировано, скорее к морю, окунуться в тяжелую, соленую воду, растянуться на горячей гальке, чувствуя, какое сильное и большое у тебя тело, как оно вбирает сладостное тепло земли; машина плавно затормозила; человек в очках, сидевший на заднем сиденье, открыл дверцу; итальянец обернулся к Шааби:

– Порядок, наши здесь.

Он вышел из подъезда, согнувшись, словно перебегал поле, простреливаемое снайперами; такое ощущение он испытал в Африке, когда подрядился провести пару операций в Мозамбике; вернувшись в Кейптаун, пил неделю, стараясь забыть этот безнадежный, холодящий изнутри ужас.

Шааби шел следом, не в силах сдержать улыбку счастья.

7

…Зинеджо убили, когда он занес ногу в автомобиль; Шааби сначала ничего не понял, распрямился, словно наткнувшись на невидимую преграду; три пули из бесшумного пистолета размозжили ему лицо и разорвали грудь; «вольво» резко взяла с места, пронеслась по пустынной улице, свернула за угол; притормозила возле машины, за рулем которой сидел Бинальти, он же Бинетти, выскочили из «вольво», пересели к нему и погнали в центр.

8

Прошке включил «воки-токи»[20] и спросил:

– Ты еще видишь их?

Его помощник Франц, сидевший за рулем маленького «фольксвагена», ответил:

– Да.

– Сфотографировал, когда они пересаживались в другую машину?

– Да.

– Веди их. Они поедут в аэропорт. Если нет, я на связи, контакт в условленном месте. Понял?

– Все понял. До встречи.

«Если немец честен, он до конца честен»

Герберт Граузе работал в криминальной полиции последний год – в декабре можно выйти на пенсию, ни дня он не проведет здесь более; когда телевидение начинало показ очередного таторта[21], он, если жена и дочь уезжали в гости, выключал ящик, а когда они были дома, поднимался к себе на второй этаж (переделал чердак под столярную мастерскую, здесь и спал; запах свежеструганого дерева прекрасен, отдыхал, работая за маленьким станком; сам сделал мебель, баварский стиль, под деревенскую старину).

Граузе просто-напросто не мог смотреть ту некомпетентную ложь, которую лепили на телевидении: поговорит мудрый сыщик с тремя свидетелями, походит маленько за подозреваемым, который окажется честным человеком – он неминуемо подскажет, в каком направлении надо искать гангстера; чушь собачья!

Однажды после одного из таких татортов новый помощник, Курт, только-только начавший работать с ним, сказал:

– Лихо закрутили, а?! Улицы были пустые, все сидели у ящиков, такой передачи давно уже не было…

Граузе водрузил маленькие очки на свой мясистый нос, похожий фактурой на белую пемзу, недоуменно взглянул на парня, словно бы увидел его впервые, и спросил:

– Ты это серьезно?

– Конечно, – ответил Курт, снимая пиджак; как только приходил в управление, сразу же тщательно прилаживал пистолет под мышкой и только потом начинал просматривать информацию, поступившую за ночь.