Межконтинентальный узел

- То есть? - Кульков чуть подался вперед; видимо, почувствовал состояние Славина; мембрана, а не человек. - Ваш вопрос мне не до конца ясен.

- Вы давеча говорили, что у вас было всего пять встреч с работниками управления науки ЦРУ... С какого года вы начали работать на них активно?

- Я же отвечал вам... В ноябре позапрошлого года...

- До этого вы с ними контактов не поддерживали?

- Конечно, нет...

- Вы предложили нам сотрудничество, Геннадий Александрович, предложили начать игру против ваших работодателей... Допустим, мы начали эту игру... Рискованное дело, согласитесь?

- Конечно. Я отдаю себе отчет в том, как рискую...

Славин удивился:

- Вы? Чем же?! Нет, вы ничем не рискуете, Геннадий Александрович, рискую я... А как мне идти на риск, если вы лжете?

Следователь Гаврилов вышел из кабинета. Кульков допил кофе и ответил:

- Я отвечаю правду, только правду, и ничего, кроме правды...

- Вы, видимо, не до конца понимаете свое положение, - заметил Славин. - Мы бы не стали вас арестовывать, не имея неопровержимых улик... Не один день наблюдали за вами, прежде чем я поприветствовал вас у лифта... В камере вы мучительно строите комбинации, вспоминаете даты, придумываете линию защиты, но это похоже на то, как человек, не умеющий играть в шахматы, садится за стол, где его партнером является Каспаров, то есть личность, обладающая знаниями, говоря предметнее, информацией. Мы обладаем информацией, а вы наивно думаете, что нас можно обойти на повороте. Против вас работаю не один я, а наш аппарат... Не считайте нас любителями, которых можно обыграть. Не выйдет. А вот я лишний раз убеждаюсь в том, что вы лгали мне с самого начала и ничего серьезного предложить не можете... Поэтому в последний раз задаю вопрос: когда и каким образом вы начали работать на Лэнгли?

- Клянусь честью, я ответил вам правду...

Славин вздохнул:

- Клянетесь честью... Это хорошо, что вы клянетесь честью... Я не стану подвергать сомнению наличие чести у человека, работающего на Лэнгли...

- Во-первых, работавшего, а во-вторых, не на Лэнгли, а на ученых, озабоченных, как и я, вопросом сохранения мира на земле...

- Вы это придумали или такая реплика вам была заранее написана, Геннадий Александрович?

- Ни то ни другое. Это моя глубокая убежденность, внутренняя убежденность... Простите, мы с вами так много говорим, вы меня называете по имени-отчеству, а я лишен такой привилегии, неловко...

- Я не представился? Странно... Меня зовут Иван Иванович...

Кульков усмехнулся:

- Хороший псевдоним, легко запоминать.

- Все-то вы про нас знаете, - вздохнул Славин и посмотрел прямо в глаза Кулькова. - А вот что вы знаете про азы Уголовно-процессуального кодекса, хотел бы поинтересоваться?

Лицо Кулькова дрогнуло, глаза заметались, зрачки расширились.

- То есть? Вы имеете в виду статью, связанную со шпионажем?

- Нет... В данном случае я имел в виду статьи о доказательствах по уголовному делу.

- Ну, не знаю... Понятые, свидетели...

- А вот отпечатки пальцев, по-вашему, являются уликой?

- Не знаю.

- Хотите почитать разъяснение по этому поводу?

- Зачем же? Я верю вам... В отличие от вас я верю каждому вашему слову...

- Так вот, отпечатки пальцев, обнаруженные на месте преступления или на орудии преступления, носят характер улики... Суд принимает это в качестве доказательства... Конечно, вы можете опровергать заключение экспертов, доказывать случайность появления отпечатков ваших пальцев на определенном месте, опять-таки ваше право... Но это будет голословное опровержение факта, которое суд во внимание не примет.

- Спасибо за исчерпывающее разъяснение... Зачем вы сказали мне об этом?

- Для того чтобы вы, подумав, вспомнив былое, ответили мне правду до того, как вам будет представлена улика...

- Но мне нечего сказать! Я и так доверчиво открыл вам душу! Предложил план игры! Написал - под диктовку - сообщение туда! Испытал огромное облегчение, когда признался вам во всем! И начал помогать...

Славин поднялся, отошел к дивану, стоявшему у противоположной стены, и аккуратно, артистическим жестом, снял покрывало с какого-то плоского предмета - это был чемодан, подаренный Кульковым "любимому другу" Георгию Иванову перед его командировкой в Париж.

- Чей это? - спросил Славин. - Вообще-то вам его должны были предъявить для опознания несколько позже, но следователь Гаврилов пошел мне навстречу, я решил ускорить дело, времени у нас в обрез.

Лицо Кулькова снова п о т е к л о; как же меняется оно в моменты, когда надо принимать решения; студень какой-то, ложкой можно накладывать да на стол капнет...

- Нет, я не знаю, чей он...

- Не знаете, - повторил Славин. - Что ж, и на старуху бывает проруха... Могли запамятовать, столько лет прошло... Ну а если ознакомить вас с показаниями профессора Иванова? Хотите почитать? Или буквы перед глазами прыгают?

- Погодите, погодите, - сказал Кульков, шаркнув подошвами, - это же чемодан профессора Иванова! Я вспомнил! Это Жорин чемодан!

- Вот видите, - усмехнулся Славин. - У вас, видимо, ассоциативная память... Вам надо увидеть, а уж потом вы начинаете вспоминать...