Межконтинентальный узел

- Думаю, именно так, - ответил Славин. - Иванов честный ученый. Я полистал справки: ни один из серьезных агентов, завербованных Лэнгли, не занимал открытой общественной позиции, таился; страшился критических выступлений... Они все как один отличались неуемным славословием, говорили не словами, а лозунгами... А Иванов болеет за дело, называет кошку кошкой, ярится... Понятно, далеко не всем это нравится, у нас ведь любят, чтобы была тишь, гладь и божья благодать...

- Видимо, за Кульковым внимательно следят люди ЦРУ в Москве, - задумчиво продолжал генерал. - Надо иметь это в виду. Уровень Кулькова весьма высок... Не берусь судить, что Кульков передал Лэнгли; вполне возможно, что там интересовались не только тем, о чем мы сейчас гадаем, и если это так, то урон, нанесенный им, подсчитать трудно... Конечно, мы получим многое: поймем, что Лэнгли требует от него, соотнесем это с ситуацией в мире, сможем прочитать какие-то тайные аспекты внешнеполитической доктрины Белого дома, изучим метод такого рода давления, сможем обозначить для себя новые персоналии, присмотревшись к тому, как будут себя вести наши контрагенты на женевских переговорах... Но мы ведь не знаем, когда Кульков станет закладывать тайник? Да и будет ли он вообще его закладывать? Кульков бывает на приемах в посольствах... Если допустить обмен информацией именно там, его не задержишь, территория иностранного государства, суверенитет...

- Гречаев, вы спросите-ка своих, свет у Кулькова сейчас в окнах квартиры есть? Или отправился почивать?

- Перед началом совещания, - Гречаев посмотрел на часы, - в двадцать три тридцать, свет был в окнах его кабинета... Окна зашторены, не просматриваются...

- Я спрашиваю о том, что у него происходит сейчас, - раздраженно заметил генерал. - А не перед началом совещания.

Гречаев поднялся; генерал остановил его, сказал, чтобы звонил по его аппарату, подвинул городской; снова пыхнул серо-голубым дымом, присматриваясь к тому, не образуется ли колечко. В детстве просил отца пускать из "Беломора" колечки, нанизывал их на палец; в день, когда отец уходил на фронт, чтобы никогда более не вернуться, нанизал целых три, радовался...

- Третий, я Потапов, как обстановка? - негромко спросил Гречаев.

Генерал включил усилитель; голос Третьего стал слышен всем собравшимся в кабинете:

- Из квартиры никто не выходил. Свет в кабинете по-прежнему включен. Шторы плотные, тщательно занавешены; что происходит в помещении, просмотреть невозможно, наблюдение продолжаю.

- Избыточная информация, - усмехнулся генерал. - Спасибо, майор. Продолжим собеседование... Груздев, а команда Юрса бывала на всех приемах, которые посещал Кульков?

- Мы работаем в этом направлении, - ответил полковник. - Времени было мало на просмотр документов... Во всяком случае, у бельгийцев от Юрса никого не было, у датчан тоже... К англичанам он сам ездит практически на каждое мероприятие. Обобщить данные наблюдения я смогу завтра, к пятнадцати ноль-ноль.

- Прекрасно, благодарю... Ну так какое же примем решение? Я должен сообщить руководству наши предложения... Наше предложение, - поправил себя генерал, - так будет точнее...

- Наше предложение, - сказал Славин, - возможно лишь тогда, когда мы прочтем то, что Кулькову написали из ЦРУ.

- Расшифровав текст, он сожжет его, - ответил генерал. - И мы останемся с носом...

Славин усмехнулся:

- Мы обязаны остаться не с носом, а с текстом, который он составит. А он его именно сейчас составляет. Если он не выйдет из дома, значит, утром текст будет либо дома, либо при нем.

- И вы подойдете к нему, когда он будет садиться в служебную машину, и попросите: "Геннадий Александрович, будьте любезны, мне бы хотелось почитать, что вы написали в Лэнгли?" Брать его надо. Прямо сейчас. С поличным.

- Я не согласен, - упрямо возразил Славин. - У нас достаточно материала, чтобы взять объект под стражу: сотенная ассигнация, меченое колечко у Насти, сфотографированный на пленку факт закладки контейнера в тайник Юрсом и факт выемки контейнера Кульковым. Груздев прав, я не знаю, сколько потребуется времени на то, чтобы после ареста г о л у б ь начал говорить.

- Член американской делегации Чарльз Макгони ожидает каких-то крайне важных новостей из Вашингтона, - задумчиво повторил генерал, - которые во многом определят исход переговоров... Товарищ Груздев, каково расписание дня у Кулькова на завтра?

Тот ответил так, словно бы заранее ждал этого вопроса.

- В восемь бассейн "Москва", седьмой павильон, парится и плавает вместе с артистами московских театров, у них абонемент на это же время, - четко отрапортовал Груздев. - В девять тридцать едет с Крыловским на заседание коллегии по электронной промышленности. В час тридцать обед с индийской делегацией в "Метрополе". В три тридцать заседание координационной комиссии по новой технике, затем прием у англичан, оттуда, в двадцать тридцать, поедет к Насте, жене сказал, что задержится на заседании профкома, а потом, мол, предстоит деловой ужин с иностранцами, обещал вернуться к половине двенадцатого...

- А послезавтра?