Межлуние

Первым к ним подбежал Маргад с обнаженной шпагой в руке. Не смотря на все, что она о нем знала, при его появлении Аэрин испытала огромное облегчение. Какие бы преступления он не совершал в прошлом, сейчас идальго защищал ее от какого-то жуткого существа, принявшего человеческий облик. Молодой человек едва успел подхватить ее, когда она стала оседать на землю. Все, что произошло с ней в последние дни, будто навалилось на нее разом, придавив к траве под грузом непосильной ноши. И все же, переборов темноту, опустившуюся на глаза, она не позволила себе упасть в обморок.

Глава третья

Сбросив с рук потертые перчатки, Джонатан Гирпер Нодд-Олдхоум с нетерпением обнял холодными ладонями горячую чашку чая и с блаженством вдохнул яркий аромат чабреца и бергамота. Сделав глоток, он откинулся на стуле и посмотрел в окно, за которым неспешно тянулась чопорная бриатская жизнь. В такие минуты Джонатан мог бы поспорить с любым из офицеров Политимии, что пока на языке чувствуется вкус чая и слышится потрескивание поленьев в камине, то утренняя сырость и промозглый ветер перестают нагнетать уныние.

Из натопленного уютного помещения, отделяемого тонким стеклом от серой сырости скучной улицы, подернутой туманной дымкой, совершено не хотелось уходить, и Джонатан позволил себе задержаться. Уже завтра он не сможет так же беззаботно проводить время, оставаясь в упоенном одиночестве.

Скрипнула дверь, и плавный ход рассуждений коммандера был прерван воинским приветствием:

— Сэр, разрешите составить вам компанию?

— Здравствуйте Вильям. Присаживайтесь.

— Не ожидал увидеть Вас в такую рань.

Лейтенант выделил местоимение особой интонацией, поскольку неподдельно уважал командира.

— Возвращаюсь из почтамта.

Вильям бросил многозначительный взгляд на кожаную папку старшего офицера, в которой тот по обыкновению носил письма. Удержав в себе неосторожный вопрос, он заказал чая и запасся терпением. Коммандер не любил распространяться о новостях, пришедших из Далона на его имя, и тем более, никого не касалась его переписка. Многие замечали, что он много писал на имя некоего Оливера Смита, проживающего в столичном пригороде.

— Обожаю это место, — уводя разговор в другое русло, начал Вильям. — Чертовски славный чай!

Джонатан улыбнулся.

— Запомните этот аромат. Еще не скоро мы почувствуем его вновь.

Лейтенант перехватил взгляд коммандера и кивнул, обозначив то, что он понял намек.

— Маневры?

— В некотором роде.

— А как же мистер Коу?

— Его заменит ассистент, — с хмурым выражением лица тяжело обронил Джонатан.

И дело было не в личности помощника Коу или в том, что трагически вывихнутая рука механика, поспешно обставленная под уход в увольнение, оказалась весьма несвоевременной травмой. Инструкции адмиралтейства были точны и понятны. Другая яхта проекта Жарю потерпела крушение на северной петле и ее обломки прибило к нубрийским фьордам. Потеря еще одного корабля, вполне возможно, приведет к закрытию проекта. Поэтому во время выполнения полета, ему следовало придерживаться строгих правил, предписывающих избегать рискованных маневров и соблюдать ежедневный осмотр корпуса на предмет обнаружения трещин.

Никто из команды не должен был узнать о происшествии. Моряки на редкость суеверный и мнительный народ, выдумавший целый свод примет на все случаи жизни. Если офицеры допустят распространение слухов и домыслов, то поход превратится в сущее наказание и придется заменять матросов, тем самым, поставив крест на двухмесячных тренировках, предшествовавших боевому вылету.

— Для маневров достаточно иметь парусное вооружение.

— Ценю ваш настрой. Мне повезло служить рядом с вами.

— Сэр, вы достойны большего, если позволите, — откровенно заявил Вильям.

Джонатан удивленно поднял брови.

— Я только что видел Ричарда с командирскими нашивками, — пояснил лейтенант.

— Понимаю. Мы пересеклись в штабе.

О давнем противостоянии двух соперников, идущим от курсантской скамьи и перешагнувшим мичманство, не знали, пожалуй, только портовые крысы, обращающие внимание исключительно на поднимаемые на борт припасы.

— Только подумать, он самый молодой капитан на флоте!

Эмоции переполняли Вильяма, и было непонятно, чего в его голосе было больше: зависти или восхищения.

Джонатан кивнул и опрокинул в себя содержимое чашки. Коммандер мог бы отметить, что когда ты рождаешься сыном лорда-адмирала, то совершать карьерные взлеты становится немного проще, но не произнес эту фразу, иначе она бы выглядела как нытье вечно недовольного и слабохарактерного неудачника.

Как любили повторять между меланхоличными затяжками трубки убеленные сединами морские волки, кутающиеся в клубы табачного дыма, — если заглянуть в старые карты, и проследить за линией пройденного курса, то увидишь характер капитана. В отличие от многих, Джонатону было бы противно тянуть лямку только ради нарукавных нашивок. Чувство долга имело для него гораздо большее значение.