Межзвездный скиталец

The meat of the duck and of the blackbird came from the seed of the swamp rice.	Мясо уток и дроздов -- от семени болотного риса.
To kill a duck with an arrow scarce paid for the labour of stalking and the long hours in hiding.	Убить утку стрелой едва ли оправдывало труд по выслеживанию ее и долгие часы лежания в засаде.
The blackbirds were too small for arrow-killing save by the boys who were learning and preparing for the taking of larger game.	Дрозды были слишком малы, чтобы убивать их стрелами, это было занятие разве что для мальчишки, который учится стрелять и готовится к охоте на крупную дичь.
And yet, in rice season, blackbirds and ducks were succulently fat.	Между тем в период созревания риса дрозды и утки жирели и становились сочными.
Their fatness came from the rice.	Жир их был от риса.
Why should I and mine not be fat from the rice in the same way?	Почему же мне и близким моим не жиреть от риса таким же образом?
And I thought it out in camp, silent, morose, while the children squabbled about me unnoticed, and while Arunga, my mate-woman, vainly scolded me and urged me to go hunting for more meat for the many of us.	Все это я думал, сидя в лагере, угрюмый, безмолвный, покуда дети шумели вокруг меня, а Аарунга, моя жена и подруга, тщетно бранила меня, посылая на охоту -- принести мясо для нашей многочисленной семьи.
Arunga was the woman I had stolen from the hill-tribes.	Аарунга была женщина, которую я украл у горного племени.
She and I had been a dozen moons in learning common speech after I captured her.	Мы с нею целый год учились понимать друг друга после того, как я полонил ее.
Ah, that day when I leaped upon her, down from the over-hanging tree-branch as she padded the runway!	В тот день, когда я прыгнул на нее с нависшего древесного сука, она медленно шла по тропинке.
Fairly upon her shoulders with the weight of my body I smote her, my fingers wide-spreading to clutch her.	Всем своим телом я навалился ей на плечи, широко расставив пальцы, чтобы схватить ее.
She squalled like a cat there in the runway.	Она завизжала, как кошка.
She fought me and bit me. The nails of her hands were like the claws of a tree-cat as they tore at me.	Она дралась, кусалась, ногти ее рук подобны были когтям дикой кошки, и она терзала меня ими.
But I held her and mastered her, and for two days beat her and forced her to travel with me down out of the canyons of the Hill-Men to the grass lands where the river flowed through the rice-swamps and the ducks and the blackbirds fed fat.	Но я удержал ее, и овладел ею, и два дня подряд бил ее, и заставил уйти со мною из ущелий горных людей на широкие равнины, где река протекала через рисовые болота и утки и дрозды отъедались до тучности.
I saw my vision when the rice was ripe. I put Arunga in the bow of the fire-hollowed log that was most rudely a canoe.	Когда рис созрел, я посадил Аарунгу на носу выдолбленного огнем древесного ствола, этого грубого прообраза лодки.
I bade her paddle.	Я дал ей лопатку.
In the stern I spread a deerskin she had tanned.	На корме же я разостлал выдолбленную ею оленью шкуру.
With two stout sticks I bent the stalks over the deerskin and threshed out the grain that else the blackbirds would have eaten.	Двумя толстыми палками я сгибал стебли над оленьей шкурой и выколачивал зерна, иначе их бы поели дрозды.