Мезонин поэта

С переездом на Поварскую, а затем на Молчановку круг юношеских знакомств и интересов Лермонтова расширился. Дом отца Арсеньевой Алексея Емельяновича Столыпина в Знаменском переулке близ Арбатских ворот считался одним из самых примечательных в тогдашней Москве: балы, маскарады, театральные представления сменяли там друг друга. Крепостной театр Столыпина пользовался заслуженной известностью; его актеры, приобретенные Александром I в казну и получившие свободу, положили впоследствии основание труппе Малого театра.

Художник М. Е. Меликов, который знавал юного поэта по Москве, пишет в своих воспоминаниях: «Помню, что когда впервые встретился я с Мишей Лермонтовым, его занимала лепка из красного воска: он вылепил, например, охотника с собакой и сцены сражений. Кроме того, маленький Лермонтов составил театр из марионеток, в котором принимал участие и я с Мещериновым; пьесы для этих представлений сочинял сам Лермонтов».

В квартире Столыпиных на Поварской всегда толпилась молодежь, привлеченная уроками танцев знаменитого тогда в Москве Иогеля. На детских балах у Столыпиных появлялся и застенчивый, несколько экзальтированный подросток со смуглым, тонким лицом и жгучими глазами, который сыпал колкими остротами, великолепно танцевал и стремительным мелким почерком исписывал стихами первый подвернувшийся клочок бумаги…

По приезде в Москву Лермонтов продолжал подготовку в Благородный пансион при Московском университете, о чем с ребяческой гордостью сообщал в письме к тетке, руководившей его занятиями в Тарханах, и проявлял при этом трогательную заботу об оставшихся в деревне товарищах. Готовил мальчика в пансион преподаватель этого привилегированного учебного заведения для дворянских детей А. Зиновьев, историк по специальности, разносторонне образованный публицист, выступавший в журналах со статьями по вопросам литературы и педагогики. Основную задачу воспитания он видел в том, чтобы пробудить в подростке нравственное чувство, научить его быть человеком и гражданином.

Зиновьев интересовался поэзией, русской стариной. Лучшего наставника юноше трудно было пожелать. Совершая со своим воспитанником длительные прогулки по Москве, он знакомил его с произведениями искусства, историческими памятниками, а потом заставлял писать «Очерки о полученных впечатлениях».

Мальчиком Лермонтов не раз взбирался на верхний ярус колокольни Ивана Великого и любовался оттуда необозримой панорамой древней столицы. Она не была для него громадой холодных, безмолвных камней. «Здесь каждый камень хранит память, начертанную временем и роком», — запишет он в своей тетради.

Осенью 1828 года Лермонтов поступает в четвертый класс Московского университетского Благородного пансиона, внушительный корпус которого занимал угол Тверской и Газетного переулка (дом не сохранился, на том месте теперь расположено здание Центрального телеграфа на улице Горького). Арсеньева не пожелала расстаться с внуком, и мальчика зачислили полупансионером. Каждое утро гувернер отводил его на занятия, а вечером забирал домой, на Поварскую.

Науки, искусства, физические и военные упражнения — все это входило в обширную программу обучения. Особое внимание обращалось на преподавание русского языка и литературы. Поощрялись и литературные опыты воспитанников. Таким образом, обстановка в пансионе способствовала развитию духовных способностей и таланта будущего поэта.

Лермонтов учился охотно, хорошо, проявив немалые успехи в математике; был награжден при переходе из четвертого класса в пятый двумя призами: книгой и картиной, а на торжественном собрании по случаю девятого выпуска в апреле 1829 года назван среди наиболее отличившихся воспитанников.

«Вакации приближаются и… прости! достопочтенный пансион, — летит от него весточка в деревню М. А. Шан-Гирей. — Но не думайте, — прибавляет он, — чтобы я был рад оставить его, потому, что учение прекратится; нет! дома я заниматься буду еще более, нежели там».

Появляются новые друзья, новые увлечения. Ко времени поступления в пансион Лермонтов относит начало своего поэтического творчества. «Когда я начал марать стихи в 1828 году (зачеркнуто: в пансионе), я как бы по инстинкту переписывал и прибирал их…» — читаем мы в его тетради 1830 года.

О Лермонтове тех лет можно составить представление по двум его тетрадям (тетради 2-я и 3-я Пушкинского дома). Они отражают становление личности поэта, процесс поиска им своего видения мира. В них мы уже находим острую критику окружающей действительности, смелые богоборческие мотивы, продолжающие бунтарские традиции революционных романтиков Запада (в особенности Байрона) и поэтов-декабристов. Уже тогда юноша всерьез задумывается над тем, что такое поэт. В беловой ученической тетради Лермонтова незримо витает дух Пушкина…