Мезонин поэта

Теперь он наконец есть. Причем именно там, где ему и положено быть — в доме № 2 по Малой Молчановке. Здесь юный поэт готовился к экзаменам в Благородном пансионе и потом в университете, написал более ста лирических стихотворений, романтические поэмы «Измаил-бей» и «Аул Бастунджи», философскую драму «Странный человек», первый вариант «Демона»… Завершились многолетние межведомственные тяжбы по передаче дома Государственному литературному музею, и одноэтажный деревянный особнячок с мезонином в три оконца, уникальный памятник архитектурной застройки послепожарной Москвы (образец так называемого московского деревянного ампира), чудом сохранившийся до наших дней, едва избежав сноса при сооружении Калининского проспекта и печальной участи быть превращенным в склад или ремонтную мастерскую, наглухо заколоченным и обветшавшим поступил в руки архитекторов и художников-реставраторов, чтобы стать Домом Лермонтова.

Сорок два года ждал этого часа Ираклий Луарсабович Андроников. Ведь незадолго до войны автор известной книги «Из истории московских улиц» И. Д. Сытин обнаружил в областном архиве документы, неопровержимо свидетельствующие, что Арсеньева с внуком жили именно в этом доме. Только усадьба объединяла тогда два строения: одно — фасадом на Поварскую, другое — на Малую Молчановку. В последнем и обосновалась бабушка Лермонтова.

С присущим ему энтузиазмом Андроников первым проложил охранительную тропку к застроенному, перестроенному, полузабытому особнячку и добился того, чтобы нависшую было над ним красную линию Генерального плана реконструкции столицы чуть-чуть отодвинули… Об экспозиции же будущего мемориала он начал помышлять еще в 1941 году, когда готовил первую лермонтовскую выставку (открытию ее помешала война), и все последующие десятилетия возвращался к своей сокровенной мечте с каждой новой находкой — в Москве, в Ленинграде, на Кавказе, в западногерманском замке Хохберг, откуда вывез знаменитый лермонтовский автопортрет с буркой, встречающий теперь посетителей нового музея.

Запись в метрической книге церкви Трех святителей у Красных ворот за 1814 год хранит свидетельство, выданное Арсеньевой из Московской духовной консистории о том, что в ночь со 2 на 3 октября в Москве, в доме генерал-майора Ф. Н. Толя напротив Красных ворот в семье капитана Юрия Петровича Лермонтова и Марии Михайловны, урожденной Арсеньевой, появился на свет сын Михаил, крещенный «того же октября 11 дня».

Не уцелел дом генерал-майора Толя у Красных ворот, и лишь название шумной площади на Садовом кольце и станции метро да гранитная фигура в разлетающемся армейском сюртуке при входе в скверик напоминают: здесь родился Лермонтов.

Время давно смело и маленький домик капитанской дочери Лаухиной, который Арсеньева сняла следующей весной на Поварской рядом со Столыпиными по приезде с тринадцатилетним внуком в Москву (на месте его сейчас находится дом № 24 по улице Воровского). Не сохранился и соседний, более просторный дом майорской жены Костомаровой, куда Елизавета Алексеевна перебралась вскоре после того, как к ней из деревни приехали муж и сын ее любимой племянницы М. А. Шан-Гирей.

И остался драгоценный особнячок на Малой Молчановке единственным из московских домов, где жил Лермонтов.

В ту пору дом этот принадлежал купцу Чернову и за полтора века сменил немало владельцев (известно, что построен он был в 1816 или 1817 году). В последующие десятилетия неоднократно перестраивался (сохранились даже документы этих перестроек), претерпел существенные изменения. Так что вернуть ему первоначальный облик оказалось очень непросто.

И еще. Особняк с мезонином на Малой Молчановке один только и остался от тихой московской улицы первой трети XIX века, по которой звучали быстрые шаги юного Лермонтова.

Центр дворянской, фамусовской Москвы — Остоженка, Пречистенка, Арбат, Молчановка, Поварская, Никитская, — укрывшийся в стороне от кипучей торговой части города, отличался удивительным своеобразием. Днем поросшие травой улицы дремали в тени густых садов, куда выходили фасадами городские усадьбы несметной родни и близких знакомых Арсеньевой, в которых постоянно бывал ее ненаглядный Мишель.

…Чинно прошествуют в сопровождении гувернера дети в черных курточках с отложными воротничками, торопливо просеменит вдоль забора молоденькая служанка, держа на весу огромную шляпную картонку из модного магазина на Кузнецком или в Столешниковом, прогромыхает по колдобинам тяжелая парадная карета, запряженная четвериком, с форейтором впереди и двумя ливрейными лакеями на запятках; и вновь все стихнет. Лишь по первым числам доносился сюда от Арбатских ворот гомон нищей толпы, стекавшейся за подаянием к дверям «Императорского человеколюбивого общества».